Но здесь все иначе. Наш мир разительно отличается, не только нравами, устройством семьи и религией. Ментальность и духовность в Америке, конкретно в Нью-Йорке, совершенно иная. Лицемерие, личная выгода и продажность сквозит во всех поступках и желаниях людей. Я был таким же совсем недавно, или очень давно. Целая вечность прошла. Это так. В горах время течет иначе. Там вовсе нет времени, календаря и часов. Я жил, ориентируясь по солнцу, ветру, росту мха на склонах. И это было по-настоящему. И это было неповторимо и удивительно.
– Ну, я пойду. Лисе передать привет? – спрашивает Меган, осознав, что со мной ей ничего сегодня не обломится.
– Конечно, – киваю я.
– И позвони, если передумаешь.
– Хорошо, – соглашаясь я, хотя у меня даже телефона нет. Этот момент придется исправить.
На следующий день мы с Марком поехали на кладбище, где захоронен прах отца. Я смотрел на мраморное изваяние с его именем, обращаясь к своим чувствам, но ощущал только горечь и скорбь. Я не был разбит, не чувствовал потребности проливать слезы. Не уверен, что когда-либо по-настоящему любил его. Кощунственно говорить так, но сейчас я знаю многое, что забыл однажды. И я помню, как любил свою мать, и как Пол предал ее.
Когда впервые, после возвращения памяти, я посетил могилу матери, то испытал совсем другие чувства. Я же не оплакал ее в детстве, не простился с ней. По сути, я даже не терял ее… Это Селена потеряла меня. Я не винил ее. Никогда. Даже в подвале брошенной фермы я знал, что она оставила меня неосознанно, под влиянием болезни или стресса.
После посещения кладбища, Марк повез меня по магазинам, чтобы я мог купить себе необходимые вещи. Вечером познакомил со своим приятелем. Его зовут Тино. И он итальянец. При мне они старались не проявлять чувств друг к другу, и нам удавалось вести непринужденную беседу. Я даже рассказал кое-что из своей жизни в горах, поразив брата и его парня до глубины души некоторыми моментами. Я абстрагировался от мысли, что мой любимый брат выбрал мужчин, но, замечая их страстные переглядывания, честно признаюсь, чувствовал себя неловко и некомфортно. Я никогда не возьмусь судить и рассуждать, почему так происходит. Является ли однополая любовь нарушением или извращением. Это личное дело каждого. Если они счастливы, значит, так и должно быть. Но мне тяжело было признать, что подобный случай имеет место быть в моей семье. Уже ближе к полуночи, отправив Тино спать, Марк снова вернулся к теме бизнеса. Он настаивал на том, что передача пакета акций нам необходима, чтобы не свалиться в долговую яму, и не потерять все.
– Сначала дед, а потом отец столько сил вложили в «Dominick Group». Как вышло, что банк перестал приносить прибыль? – недоумеваю я. – Ты волен делать, что хочешь. Но я не могу поверить, что Пол просто так позволил все развалить.
– Мир не стоит на месте. Растут новые финансовые гиганты, конкуренция, опять же. Экономические перебои и встряски. Отец неважно себя чувствовал последние годы, но он был консерватором. Я не раз предлагал сменить руководящее звено, чтобы вдохнуть новую жизнь в корпорацию, но Пол не хотел. Не доверял новым людям. А потом началось. То внеплановая налоговая проверка, то стрельба в одном из филиалов, то обвинение в инсайдерской торговле акциями. Все это поправимо, но стоит денег. И доверие вкладчиков подрывает. А новые игроки хитры. Они предлагают более выгодные условия, широкий ассортимент услуг, скидки, льготы, преимущества.
– Что мешает тебе стать таким?
– У меня другой склад характера, Джейс. Я не унаследовал жилку отца.
– А Брайан? Он тоже хочет продать свои акции? – спрашиваю я.
– Да. В эту субботу у нас назначена встреча с «Боско энд Варт». В разное время, правда. Но думаю, что Брайан согласится на цену, которую ему предлагают. Компания крупная и многопрофильная, поглощение «Dominick Group» выведет их на новый уровень. Мне предложили выгодные условия с сохранением места работы. Ничего не изменится. Только название банка, ну, и его политика. Тебе тоже выслали приглашение на рассмотрение вопроса покупки акций. На мою почту, потому что иначе с тобой невозможно связаться.
– Хочешь, чтобы я пошел? – сухо уточняю, глядя в глаза брата. – Ты уверен, что не пожалеешь, что нельзя ничего сделать?
– У них тридцать восемь процентов. Если Брайан согласится, а он согласится, то поглощение будет принудительным, потому как они завладеют контрольным пакетом. Лучше взять то, что дают по хорошей цене, чем потом за бесценок.
– Логично. Хорошо. Я пойду в этот…
– «Боско энд Варт». Офисная громадина в финансовом районе. Шикарный офис. Поедем вместе. У меня назначено на шесть вечера. У тебя чуть позже.
– Почему нельзя провести совместную сделку? – недоумеваю я. Марк снисходительно улыбается.
– Финансовые воротилы тщательно взвешивают риски. Никто не хочет переплачивать. Уверен, что нас разделили по причине отличающихся условий и конечной стоимости. Они анализируют нашу подноготную и высчитывают до цента, кто из нас сколько стоит на текущий момент времени. Кстати, ты с Брайаном собираешься встречаться?
– Нет. Я задержусь до оглашения завещания. Там все равно увидимся. Кому передать долю в родовом доме, если отец разделил его на всех?
– Себе, – удивленно произносит Марк. – Это твой дом, Джейс. Ты не можешь взять и отказаться от всего.
– Могу и хочу, Марк.
– Так торопишься убежать?
– Не представляешь, как! – искренне признаюсь я.
– У тебя там кто-то есть? – Марк делает неправильный вывод, на другой у него просто не хватило фантазии.
– Ничего серьезного, – отвечаю я, поглядывая на часы. Я знаю, как ловко уйти от неловкой темы. – Мне, наверное, пора спать. Увидимся завтра.
– Джейс… – осторожно, даже неуверенно окликает меня Марк, когда я уже на полпути к лестнице. Овладев лицом и эмоциями, я оборачиваюсь, бесстрастно глядя на брата в ожидании вопроса.
– Ты же не натворишь глупостей?
Я хмурюсь, не сразу догадываясь, о чем говорит Марк.
– Ну, я напомню, на всякий случай, что судебный запрет все еще действует. И будет действовать еще четыре месяца. – поясняет брат, изучающее глядя на меня. Он терпеливо ждет моей реакции или ответа.
– Я помню. И с чего ты взял, что я буду искать встречи с.... ней? – недоуменно спрашиваю я, так не сумев выговорить ее имя.
– Я не знаю. Чтобы попросить прощения или просто… – передергивает плечами Марк. – Это ваши дела, я просто предположил. Прошло так мало времени, и вряд ли можно забыть ТАКОЕ за жалкие два с половиной года. Когда ее уносили, ты выл и бросался на всех. Я думал, что ты реально спятил, брат. И было бы абсолютно правильно – попросить прощения после всего, что ты наворотил.
Мне захотелось рассмеяться. Честно. Впервые с момента моего возвращения в Америку. Он не смог бы управлять банком. Хорошо, что он решил продать его. Марк чересчур наивен и сентиментален, в бизнесе таких, как он съедают первыми.
