Марк закрыл ладонями лицо, и я испугался, что он сейчас заплачет. Но, слава Богу, этого не случилось.
– Козел. Я все для него. Он же простой бармен, никто. Вытащил его в люди, а он?
– Ты уверен?
– Что, значит, уверен? – злобно смотрит на меня, словно это я виноват.
– Ну, что Тино тебе изменил?
– Я сам видел. Он поехал сегодня к себе. Сказал, что к нему кузина приезжает. Я же знаю, где он живет, и решил сюрприз сделать, а там… Фу. Как он мог? С этой…
– Тино не предупредил тебя, что он би?
– Я никогда не встречаюсь с бисексуалами. Я ему говорил. И он промолчал. Гребаный альфонс.
– Ты не горячись. Тони же не изменил тебе с мужчиной. С женщиной, может быть, не считается?
– Ты идиот? Это хуже. Это настоящий плевок в душу, – кричит на меня Марк. Я понимаю, что поддержать брата в трудную минуту у меня не очень получается.
– Если Тони оказался таким гандоном – твои слова – то, может, это к лучшему, что ты узнал правду сейчас? И когда ты переживешь ваш разрыв, найдешь настоящего человека, который будет тем, кто тебе нужен. Ради тебя самого, а не выгоды или других меркантильных причин.
– Надо же, какой праведник, – усмехается с издевкой Марк, явно не впечатленный. А я старался. – А речи-то какие толкает. Парень, куда ты дел моего брата, который сказал бы мне: иди и порви этому козлу зад, чтобы он больше никогда и не думал так поступать с тобой. Покажи этой твари, кто хозяин, и поставь его на колени, пусть сосет до конца жизни.
Я даже бледнею, услышав сие. Хватаюсь за стакан, выпивая почти половину, закашливаюсь и чувствую себя полным придурком.
– Думаешь, я бы так сказал? – осторожно спрашиваю я.
– Уверен, – утверждает Марк, откидываясь на спинку кресла, и устало прикрывая глаза. – Ты сам так бы поступил. А я говорил отцу, что он совершает ошибку, подсовывая тебе те липовые отчеты. Он советовался со мной, а я был против. Я знал, что все кончится плохо. Но ты же его знаешь! Упрямый, как черт. Сам поехал, узнав, что ты в очередной раз не вышел на поле. Такая блестящая карьера, неужели Лекси Памер этого стоила, Джейс? – он поворачивает голову, открывая глаза. Пьяный взгляд вопросительно фокусируется на мне. Что он такое несет? Внутри меня поднимается черная волна негодования, достигая груди, ударяет в сердце.
– Что значит липовые? – Сквозь зубы, спрашиваю я ледяным тоном. Марк приподнимает голову, на лицо его появляется осознанное… виноватое, мать его, выражение.
– Джейс, я, наверное, что-то перепутал, – он лжет. Я свирепею, когда кое-что начинает складываться в моем сознании.
– Если я захочу узнать правду, то сделаю это быстро, – предупреждаю брата, требовательно глядя на него. Марк прищурился, спокойно встретив мой гневный взгляд. И его удар оказался сильнее, чем я рассчитывал.
– Я тоже так думал, Джейс, – кивает он. – Ты готов был бросить карьеру, ради этой девушки, но не удосужился проверить информацию. Ты просто хотел верить, что она шлюха, которая сразу начала прыгать из койки в койку, избавившись от ненужной беременности. Тебе нужен был повод, чтобы сделать с ней то, что ты сделал.
– Ты не понимаешь, что несешь, – зарычал я на Марка, чувствуя, как толчки крови разрывают виски сумасшедшей болью.
– Я понимаю больше, чем ты думаешь, мой дорогой брат. Отец сыграл на твоей слабости. Он дал тебе то, что ты хотел – причину уничтожить то, ты хотел больше всего. Убил двух зайцев одним выстрелом, но Пол не подумал, что в этой долбаной войне психов ты тоже пострадаешь. Вы оба получили по заслугам. Вот уж никого не жалко, кроме несчастной девчонки. Я, когда увидел ее в офисе «Боско энд Варт», разозлился, встал на твою защиту, а потом подумал: а какого черта? Мы все это заслужили. Говнюки мы, и мрази. Все. Включая шлюху Меган. И я тоже не лучше вас. – Марк хрипло рассмеялся, потянувшись к бутылке и хлебая прямо из горла. – А теперь они уволят меня. Дело времени. Пусть. Мне похер уже. Вы все меня достали. Да, кстати, денежки Александра Памер вернула. Чек мне пришел неделю назад. Можешь взять себе, задницу подтереть. Папочке больше не понадобятся. Ах… прости, ты же у нас блаженный Джейсон, не ведающий масштабов коварства своего любимого папаши. Он тебе сказал, что Купер заплатил за Лекси полмиллиона? А вот хрен. Это добрый папочка Пол дал деньги Майклу, а тот уже передал девушке, не раскрывая адресата. Вот, не знаю, может, Лекси и дала ему в благодарность. В отчетах наблюдения непонятно, что она делала в его спальне. Может, плакала на плече, а, может, ноги раздвигала.
– Рот закрой, – резко бросаю я. – Поговорим завтра, Марк. Тебя извиняет только то, что ты нажрался, как свинья и чувствуешь себя так же дерьмово, как я сейчас. Но это не значит, что я забуду о том, что ты мне рассказал. Утром, когда я снесу тебе башку за то, что ты, мелкий гаденыш, молчал все это время, ты еще раз расскажешь мне о том, как все мы получили по заслугам.
Я встаю, стараясь не выдать своего внутреннего негодования. На самом деле, я в такой ярости, что практически сбегаю из гостиной в свою спальню, чтобы не наброситься на Марка с кулаками. Но, не смотря на всю злость и возмущение, которые владеют мной, я с горечью понимаю, что во многих моментах Марк оказался прав. Я поверил отцу, потому что нуждался в этом сам. Даже признав свои чувства к Лекси, я не переставал бороться с ними, сопротивляясь и мечтая избавиться от наваждения. Она делала меня слабым, уязвимым, зависимым, я боялся и держал ее, не отпуская, а сам стремился сбежать прочь, освободиться. Лучшая защита – это нападение. Прописная истина. Я нащупал точку невозврата. И сделал то, что, по моему извращенному мнению, должно было лишить нас обоих шанса, даже призрачного и мимолетного.
«Посмотри на себя. Ты просто еще одна тупая шлюха.» Я сказал это. Сказал это девочке, которую любил больше жизни, которую ломал снова и снова. Без причины. Ни за что. Просто так. Из интереса, любопытства. А потом из-за гнева на самого себя за проснувшиеся чувства. Закрываю ладонями лицо, закрываясь от глубоко спрятанных воспоминаний. Я не возвращался к ним целую вечность. Больно и стыдно.
Я душил ее, а она гладила мои пальцы. Безумная девочка, я видел в ее глазах только любовь, вперемешку с болью. Как я мог так поступить? И сейчас, глядя в потолок, разбирая по минутам последние события того дня перед тем, как мое сознание завернуло на двадцать четыре года назад, я не могу понять, как мы пришли к этому. Как я докатился до того, что творил тогда своими руками. О чем я думал? Что происходило в моей голове? Сейчас я не могу вспомнить, только отголоски, обрывки мыслей и эмоций. Я поддался безумию, заглушив голос разума, который кричал: «смотри на нее, верь ей, спаси ее, люби… Это она, она одна может спасти тебя, стать той, которая разделит все твое одиночество и боль, примет твой гнев и потушит его теплыми губами. Разве я не чувствовал это? Мгновения покоя, которые наполняли мое тело и мысли только рядом с ней? Как я мог не замечать очевидных вещей?
Но сейчас, когда я могу смотреть на события прошлого и пытаться найти им объяснение, не оправдание, нет… Я понимаю, что у нас все равно был только один вариант развития событий, который привел нас туда, откуда все началось. Если бы я не вспомнил то, кем должен был прийти в этот мир на самом деле, и не стал бы тем, кто я есть сейчас, мы бы убили друг друга… еще тогда.
