Может быть, однажды мы сочтемся.
Я думал, что умру, когда он мне сказал эти слова. Был уверен, что умру.
А сейчас я говорю: «Мы в расчете, Дино.»
Я не стареющий романтик, и годы не сделали меня добрее, моя зеркальная комната каждый день ждет свою пленницу, которая заходит туда сама, без принуждения, и это наш выбор, который мы сделали и пытаемся жить с ним, бороться, сражаться, уступать… любить.
В два шага я оказываюсь рядом и смотрю на отрешенное лицо Андреа Памер. Она не реагирует на мое присутствие или просто делает вид, что меня не существует. Скорее всего, последнее. Девушка так и не смирилась с тем, что я живу и дышу.
Я бесцеремонно сажусь рядом, и Андреа, точнее ее тень, наконец, удостаивает меня взглядом. Ее дыхание едва слышно. Кожа настолько бледная и прозрачная, что я вижу сеть мелких капилляров на ее щеках. Есть люди, которые не способны полюбить даже кошку, собственных детей и просто тех, кто рядом, а она полюбила… Дино Орсини. Наверное, страшнее выбора представить невозможно. Я никогда не смогу понять до конца, что происходит в головах этих женщин Памер.
Ни слова не говоря, я кладу рядом с ней большой конверт. Дреа вопросительно хмурится, приподнимаясь на локтях. Кожа на высохших ключицах натягивается, и отвожу взгляд, потому что это жуткое зрелище даже для меня. Следы, которые оставляет гнев, не так ужасны, как те, что оставляет любовь.
– Что это? – уставшим, бесцветным голосом, спрашивает Андреа, глядя на конверт.
– Билеты и новые документы, – отвечаю я.
– Куда? – морщинка между бровей становится глубже. Она смотрит на меня, как на идиота.
– В Болгарию.
Дреа вздрагивает и садится, берет конверт. Заглядывает внутрь, и впервые за много месяцев выглядит неравнодушным высыхающим манекеном, в ее глазах появляется горячечное выражение, впалые щеки окрашивает румянец.
– Что там? В Болгарии? – ее голос дрожит, но я уже вижу, что принял верное решение.
– То, без, чего ты не можешь жить.
Ты уже умирал. Придешь за мной, когда настанет мое время?
Может быть, однажды мы сочтемся.
Теперь мы в расчете, Дино Орсини.
Андреа
Я стою на берегу, повернувшись к морю, прикрывая ладонью глаза, полуослепшие от яркого света. Ветер дует мне в лицо, путаясь в волосах, и вдыхаю полной грудью целебный соленый вздоху. Я смотрю на горизонт, туда, где небо и море становятся одним целым, и не могу оторвать взгляда от этой обыденной картины. Обман зрения. Это же невозможно – небо и морская гладь, но моя жизнь доказала обратное – ничего невозможного нет.
Сильный порыв ветра, и я ненадолго теряю равновесие. Мой вес возвращается очень медленно, но я чувствую себя гораздо лучше. Под ногами горячая мелкая галька вперемешку с острыми осколками ракушек. Мне нравится ходить по земле босыми ногами, и небольшие царапины, которые остаются на ступнях являются доказательствами того, что я жива… потому что иногда… я не верю.
Однажды, один человек сказал мне: «Любовь и есть самый большой обман и самая жуткая боль, которые могут случиться с человеком. А еще это риск, всегда риск. »
Теперь я знаю, что он ошибался. Любовь – это стихия, способная сочетать несовместимое, как море и небо, на которые я смотрю сейчас, не различая между ними границы. Любовь – это воздух, которым я дышу, это ветер, который запутался в моих волосах, и это рука маленькой девочки, которая тянет меня с настойчивой силой назад.
– Подожди, Оливия, еще немного, – со смехом говорю я, но проказница дергает меня снова.
Я оборачиваюсь, и утопаю в бездонных мистических лабиринтах черных глаз, которые поглотили меня несколько лет назад, когда я сама еще была маленькой девочкой, впервые, ощутившей почти сверхъестественное чувство парения, высоты и осознания, что этот человек навсегда изменит мою жизнь.
– Снова мечтаешь? – спрашивает он, и я дотрагиваюсь руками до его лица, разглаживая пальцами усталые морщинки. Он наклоняется и целует мои соленые губы, а я не закрываю глаз, чтобы увидеть, как темные искры вспыхивают в непостижимой глубине.
Я никого не любил сильнее. В тот момент, когда он говорил мне это, я меньше всего была готова поверить ему. Я сейчас знаю, что в главном он никогда меня не обманывал.
Мы идем вдоль берега, держа за руки Оливию, которая прыгает между нами, как маленькая стрекоза. Теплые морские волны лижут ступни ног. Соленые капли летят мне в лицо – это Оливия, набирая полные ладошки воды и брызгает в нас. И только бескрайнее небо над нами – высокое, синее, бесконечное, и если бы оно было против, то не светило бы нам так ярко каждый новый день солнечными лучами, а я не чувствовала бы себя настолько живой, что иногда становится страшно.
Дино
Его зовут Марио, по документам Миро Санчес и ему предстоит стать тридцать шестым Призраком. Я предоставлю ему выбор. Шприц или ствол. Чаще всего, они выбирают шприц, на что-то надеясь. Но выбор неверный… хотя мне нравится их долгая и болезненная агония.
Я не судья. Я палач. И у меня нет ни капли сострадания. Ни грамма неуверенности. Ни единого сомнения в том, что я делаю. Когда-нибудь, настанет и мой час. И все они придут, чтобы посмотреть мне в глаза, пока я буду делать свой выбор…
***
«New York Times»:
Самое массовое убийство в США за последние годы
«Американец, сирийского происхождения, тридцати трехлетний Абрам Яш совершил нападение на клуб «Ларго», закрытый на частное обслуживание. Известно, что он проник внутрь, где происходило корпоративное мероприятие, по специальному приглашению, но, по каким-то причинам, не был на входе проверен на наличие оружия. В итоге, в самый разгар вечера, Абрам активировал взрывное устройство, которое принес на себе. Взрыв унес жизни пятидесяти семи человек, чьи имена пока засекречены в интересах следствия.
За расследованием этой трагедии следит Национальный совет США по безопасности.»
***
«New York Times:
«Крушение частного лайнера на побережье Красного моря. Известно, что число погибших достигло шестнадцати человек и еще восемь числятся пропавшими без вести. Все подробности пока засекречены, ведется расследование…»
Конец.
