– Давай просто поговорим, – отвечаю я на ее вопрос. Уверен, она уже забыла, о чем спрашивала. Пальцы девушки плотнее обхватывают перила, когда порывом ветра ее откидывает назад, и она ненадолго теряет равновесие.
– В прошлый раз мы уже поговорили. У меня больше нет желания повторять, – ее голос звучит дерзко, но я различаю в нем нотки тревоги и неуверенности.
– Тогда я буду говорить, а ты слушать. Не открывай глаза, иначе ничего не получится.
– Снова говоришь загадками? Думаешь, я такая дура? И снова удастся заговорить мне зубы, чтобы вытянуть информацию?
– Заметно влияние Дафни, – ухмыльнулся я, следую взглядом за обвивающей ее плечо тонкой вязью с бутонами красно-черных роз, которые постепенно распускаются, спускаюсь ниже к локтю, обвивают запястье… Тот, кто делал ей татуировки очень старался передать свои чувства к девушке. Алый – цвет страсти, черный – боль, колючки на вьющемся стебле – неприступность. Она никогда никому не принадлежала полностью, до конца. И эта татуировка полностью выражает ее суть. Она колючая, прекрасная роза, способная ранить больнее, чем сама того хочет. Самые крупные цветы находятся в районе ее ключиц, на ребрах, внизу живота и на бедрах, локализируясь в основном на левой половине тела. Возможно, когда ей будет за шестьдесят, розы на тонкой коже не будут выглядеть так восхитительно и завораживающе, как сейчас. И не могу представить мужчину, который нашел бы ее тело уродливым, но реакции Лисы на выпады Дафни говорят о том, что она считает иначе.
– Скажи мне, Лиса, что ты слышишь сейчас? – спрашиваю я, с трудом отрывая от нее взгляд, и переходя к тому, ради чего, собственно, и назначил встречу на крыше Розариума. Я бы мог солгать самому себе в том, что не ждал очередного занятия с Лисой, и поверить в эту ложь, но самообман никогда не входил в критерий моих внутренних установок. Самообман, вообще, путь в никуда, антипод движения. Научитесь говорить себе правду, даже самую нелицеприятную, переживите с ней сутки, и научитесь принимать себя такими, какие вы есть, и вот увидите, совсем скоро заметите окно в совсем новую, более качественную жизнь для вас. Преодоление, принятие собственного несовершенства, пожалуй, самое трудное, что может быть. Та самая нагота, которой страшится каждый, не пытаясь понять почему. Вы не задавались вопросом для чего в мире так много пляжей для нудистов? Считаете их извращенцами или ненормальными, как и представителей общин староверов, но это еще одно страшное заблуждение. Возможно, они гораздо более просвещенные, чем вы, и уж куда более свободны от стереотипов, которые навязывает общество.
– Перечисли те звуки, которые слышишь четче остальных, – произношу я настолько тихо, что замечаю, как она немного сдвигает брови, прислушиваясь.
– Хмм, ты серьезно? – задумчиво бормочет Лиса себе под нос.
– Абсолютно, – уверенно заверяю ее я.
– Шум автострады вдоль набережной, – сделав небольшую паузу, говорит Алисия. – Вертолет прямо над нами. Он движется вправо, к центру города… Что еще? Сигнал пришвартовывающегося корабля в порту.
– Какой это корабль?
– В смысле? Не космический же, – усмехается Лиса, приоткрывая губы, за которыми поблескивают белоснежные зубы.
– Улыбайся чаще, Лиса. Тебе очень идет, – произношу я, изучая ее лицо, будучи уверенным, что она не поймает меня за этим.
– Не смотри на меня, – мрачнеет девушка, на ментальном уровне ощутив мой зрительный интерес.
– Я не смотрю.
– Когда ты смотришь, это ощущается даже с закрытыми глазами.
– Но мы говорим о звуках, Лиса, – плавно возвращаю я ее к теме нашего разговора.
– Грузовой корабль. Мне кажется, что грузовой, – произносит Лиса, снова хмуря брови. Ей нужно научиться владеть лицом, чтобы избежать раннего старения. Но этим вопросом займется Мак.
– Ты права. Дальше. Что еще?
– Чайки, – восклицает Лиса и снова чуть заметно улыбается. – Они прилетели за кораблем. Я слышу, как они кричат. В порту идет разгрузка, я слышу, как работает кран. Ставит и поднимает что-то очень тяжелое. Звук такой… хмм. Что-то деревянное.
– Ящики, ты умница. Дальше?
– Ветер. Он стучит козырьком на крыше соседнего дома. Где-то гремит музыка, возможно, в открытом кафе на берегу.
– Что еще, Лиса?
– Мое платье… – начинает девушка и замолкает, сжав губы.
– Платье? – переспрашиваю я, невольно скользнув по бледно-розовому шелковому приталенному платью с широкой юбкой до колена. При каждом порыве ветра юбка подлетает вверх, но я не из тех, кому интересно заглядывать, что я там не видел? Вопрос в том, зачем она надела такое платье, зная, что мы будем проводить занятие на крыше. Случайность или намеренный выбор?
– Шелк шуршит, когда ветер играет подолом. Точнее, не играет, а задувает его чуть ли не до талии. Я идиотка. Мне стоило надеть джинсы, – Лиса издает смущенный смешок.
– Почему не надела?
– Не знаю, – пожимает плечами она, переставая улыбаться.
– Женщина всегда знает, по какому случаю одевается. Или для кого.
– Ты прав. Я хотела быть, как Дафни. Она всегда очень элегантна, – признается девушка с некоторым смущением. Как ей удается быть одновременно такой естественной и такой закрытой, неуверенной в себе?
– Иногда, чтобы выглядеть элегантной, не нужна одежда. Этому научит тебя Мак. Дафни обучала она же. Расскажи, что еще ты слышишь?
– Ток крови в ушах. Он идет фоном, но если прислушаться, то мы всегда живем с этим звуком. Еще песчинки скрипят под ногами. Слышишь?
– Я уволю уборщицу, – произношу с улыбкой.
– Нет. Они мелкие, незаметные. Не надо, – поспешно исправляется девушка.
– Я пошутил, Лиса. Это крыша. Здесь всегда пыль и песок. Их приносит ветер.
– Мои волосы бьют по плечам, и твой голос… – Лиса опускает голову. – Твое дыхание и стук сердца. Ты сжимаешь поручень сильнее. Ты не любишь, когда говорят о тебе.
– Нет не люблю, – признаюсь я.
– Почему?
– Не люблю, когда люди говорят о том, чего не понимают.
– А ты хочешь, чтобы поняли?
– Это разрушило бы легенду, Лиса, – глухо отвечаю я, глядя вниз, и делая тяжелый вздох.
– Ты устал, Рэн.
– Нет. Я слишком молод, чтобы ощущать усталость.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать восемь, – отвечаю не задумываясь, и мысленно ставлю ей плюсик. Она начала «работать». И я даже не сразу понял, в какой момент.
– Так мало. Ты выглядишь старше.
– Сомнительный комплимент, – ухмыляюсь я, и новый порыв опять доносит до меня цитрусовый запах духов Лисы.
– Уверена, что найдутся сотни тех, кто скажет тебе обратное. Мне нет нужды льстить тебе. Ты и сам все о себе знаешь. Ты несомненно привлекателен для противоположного пола, но не это в тебе цепляет по-настоящему. Точнее, не цепляет, а отталкивает. Ты создаешь вокруг себя биополе, почти ощутимое. Кажется – стоит к нему прикоснуться, как получишь разряд электрического тока. А для женщины нет ничего более заманчивого, чем опасный мужчина.
