– Отработаешь, – медленно кивает он, сосредоточившись на моих розах. – Я уверен, – резкий взгляд в глаза и меня пронизывают сотни электрических разрядов.
– Вы берете? Оформляем? – спрашивает Кларк, заставляя меня вырваться из плена и с трудом отвлечься от лицезрения непостижимого мужчины в кресле, невозмутимо изучающим мое смущенное лицо и покрасневшие щеки.
– Берем, – твердо произносит Перриш тоном, не терпящим возражений.
– Отлично. Хороший выбор. Рэн, всегда рад иметь с тобой дело, – просияв улыбкой, рассыпается в любезностях Кларк. Поворачиваясь ко мне, смотрит слегка прохладнее, но мне плевать. Я слишком счастлива. – Мисс Вонг, мне нужно сделать копии ваших документов и завтра я привезу уже готовый договор на покупку квартиры.
Еще полчаса бумажной волокиты и бюрократических процедур, и Кларк наконец-то уходит, давая мне спокойно вздохнуть. Проводив агента до двери, я возвращаюсь в гостиную и застаю Перриша, стоящим спиной ко мне. Небрежно засунув руки в карманы, он, как обычно, смотрит в окно. Если честно, сегодня мне бы хотелось выпить вина с Рэнделлом и поговорить о чем-нибудь, пусть даже о привычной шизоидной ерунде, и я сама бы рассказала ему очередную байку из своего склепа, познакомила бы с до сих пор припрятанными скелетами. И дело тут даже не в благодарности или неловкости, вызванными неожиданно свалившимися на меня подарками. Просто… Оказавшись за стенами Розариума, мне показалось, на секундочку показалось, что у нас бы получилось… поговорить, ни о чем или обо всем сразу.
И провалиться мне на месте, если я не понимаю, чем чреваты подобные пожелания. Сначала ты ждешь встречи. Потом представляешь его дом, потом хочешь целый вечер пить с ним вино и смеяться над собственными шутками, потому что он на «вы» с чувством юмора. Страшно ли мне? Да я просто в ужасе. Утешает только, что я не одна такая. Или именно это и огорчает больше всего?
Какая разница? Мы все для него пустое место. Рэнделл Перриш живет в своем мире, возможно параллельном с нашим, как чужак с другой планеты. И он всегда будет отворачиваться спиной в тот самый момент, когда в нем больше всего нуждаешься. Я встаю рядом с ним, плечо к плечу, пытаясь хотя бы частично сравнять наши позиции.
– Ты всегда был таким, Рэн? – спрашиваю я, вдруг чувствуя себя морально выжатой.
– Чем вызван твой интерес, Лиса? – как всегда его ответ является вопросом.
Я не хочу уточнять, отвечать и просто продолжаю. В голове сумбур и хаос. Может быть, потому что мы впервые оказались вдвоем в замкнутом пространстве. Спальня в Розариуме не считается. Там в любой момент могла войти Мия. Мия… которая так и не давала больше о себе знать. Я не хочу думать, что с ней случилось что-то плохое… из-за меня, но не могу не думать.
–То, какой ты сейчас, как-то связано с твоим детством? Все мы являем собой в настоящем цветную проекцию прошлого, – тихо произношу я. – Взять хотя бы меня? Я – ходячее полотно.
– Ты произведение искусства, Лиса. Таких, как ты, нет, – мягкие бархатистые нотки его голоса снова заставляют меня затрепетать. Ощущая преступную тяжесть внизу живота, пытаюсь убедить себя, что это всего лишь инстинкты, на которые Рэн влияет осознанно. Но я никогда не узнаю наверняка, где заканчивается реальность и начинается манипулирование с его стороны.
– Зачем ты так говоришь? – с горечью спрашиваю я.
– Как? – поворот головы, без изменения позы, невозмутимый взгляд прямо в глаза.
– Словно тебе не плевать, что станет со мной завтра, – мой голос звучит уязвимо, но я не могу иначе. Слишком много всего свалилось на меня сегодня. Хорошего или плохого – разберусь потом… когда-нибудь. Если жизнь чему-то меня и научила, так это жить сегодняшним днем, потому что завтра нет, прямо сейчас все может рухнуть.
– А почему ты решила, что мне наплевать? – с искренним недоумением спрашивает Рэнделл.
– Я наблюдала за твоим лицом, Рэн, когда ты рассказывал про ту девушку, про Иви. И не увидела ни одной эмоции, ни капли сожаления.
– Лица лгут, Лиса. Неужели ты еще не усвоила уроки?
Я опускаю взгляд, ощущая собственное бессилье. Я могу сколько угодно чувствовать себя уверенной с другими, но Перришу всегда удается разрушить всю мою оборону парой фраз. Возможно, дело не в нем, и не в его непостижимых способностях строить диалог таким образом, что ты сам не понимаешь, как выкладываешь ему все свои потаенные страхи и мечты. А во мне? В том, что я чувствую, когда вижу его? Когда он стоит спиной ко мне на краю крыши, безошибочно определяя мое приближение, даже если крадусь на носочках, когда он заходит в просторную гостиную во время собрания Розариума. Высокий, грациозный, опасный, уверенный. Невозмутимый, хладнокровный, обладающий фантастической энергетикой. И это первый мужчина, чья внутренняя сила отвлекает от его безупречной внешности, делая почти незапоминаемыми его черты. Рэнделл Перриш для каждого участника Розариума все равно, что священный Грааль для христиан. Такой же мифический и непостижимый. Когда я смотрю на него, и это, уверена, происходит со всеми, кто знаком с ним чуть ближе. Но почему? Почему наши сердца выбирают именно того хищника, который, скорее всего, однажды нас растерзает? Что за навязчивое стремление к самоуничтожению? Что за глупость, заложенная на генетическом уровне, выбирать сильнейшего, а не того, с кем мы способны справиться? Кого способны понять… Иногда я ловлю на себе его взгляды и мне кажется, что он прекрасно все понимает. То, что происходит со мной, внутри меня, но, как бы я не боялась прямого вопроса, солгать на который не смогу, я знаю, что он его не задаст. Еще одно правило негласного договора, который мы заключили, не говоря друг другу не слова.
– Ты прав, Рэн. Все лица лгут в какой-то мере. Но твое всегда хранит молчание, – не поднимаясь глаз, тихо произношу я.
– С тобой становится очень интересно разговаривать, Лиса, – в его улыбке мелькает подобие гордости. – Мне нравится твое мышление, и эта ранимость, которую ты пытаешься скрыть, но не можешь. Красивая девушка с надрывом внутри – это самое мощное оружие против мужской бдительности. И не только мужской. Когда ты пришла в «Перриш Трейд», совершенно не готовая к тому, что поручил тебе Саймон, ты прошла первые этапы, не вызывав ни малейшего подозрения. Скажу больше, ты всем нравилась, Лиса. И все бы ничего, если бы я однажды не обратил на тебя внимание. Меня нельзя обмануть. Мой радар на ложь работает безошибочно. Но с другими все получится. Не сомневайся.
Наверное, подобная речь из уст Рэнделла Перриша должна была быть принята мной, как похвала, но мне почему-то стало горько от его слов. Горько от того, что он до сих пор разглядывает меня, как бабочку под микроскопом, пытаясь понять, что же внутри.
– Почему ты оставил мое второе имя, Рэн? – задала я вопрос, никак не относящийся к теме разговора. Этому я тоже у него научилась. Внезапные вопросы заставляют давать внезапные ответы. И он ответил быстро, словно был готов его услышать.
– Чтобы ты не забывала о том, кто ты есть на самом деле, Лиса, – поворачиваясь ко мне своим безупречным профилем, он опускает взгляд на горящие огни города. Свет фар несущихся автомобилей по магистрали кажется таким далеким, как и все, что происходит внизу. Я понимаю, почему Рэн испытывает слабость к верхним этажам. Завораживающее ощущение высоты, собственной неуязвимости и мнимой свободы. Мы все хотим быть одинокими иногда, мечтаем о тишине и собственном ненарушаемом пространстве, но и самый большой страх человечества связан с тем же, который заставляет строить стены и крепости – мы боимся остаться одни, не переставая бояться, что нас разрушат.
