Я не собираюсь судить их, линчевать, призывать к ответу. Я не вершитель судеб, не каратель, не судья и не обвинитель. Отчасти я даже благодарен Бэллам за то, что моя жизнь приобрела осознанный смысл, открыла мне цель, которая долгие годы удерживала мой разум, заставлял напряженно работать каждую мысль, сделав меня тем, кто я есть сейчас – в этой реальности.
Я – само воплощение всех сокровенных страхов Гарольда Бэлла. Осознанных, непознанных, подсознательных, явных, скрытых. Я – тот самый секрет, который Корнелия Перриш много лет назад заперла под замок и спрятала в свой тайник. Секрет, за который она отдала свою жизнь, но все равно не смогла сохранить.
Механический шипящий звук отвлекает меня от созерцания пейзажа за окном и бесконечного потока мыслей, который никогда не отпускает меня, когда я нахожусь в одиночестве. Я отворачиваюсь от окна, уже догадываясь, что сейчас услышу. Я ждал…
Я ждал ее. Я узнал, что она приедет еще сорок минут назад. С того самого момента, как она села в машину с моим водителем, выскользнув из салона красоты через запасной вход. Иногда кажется забавным, насколько самоуверенными могут быть идиоты, вроде Нейтона Бэлла, окружающие себя непрофессиональными дилетантами, под стать себе. Короля делает его окружение. И чтобы не выглядеть глупо, я всегда тщательно проверяю людей на профпригодность, прежде чем доверить им какое-либо дело. Но Нейтон считает, что высокая цена услуг является гарантом качества, и это распространенная ошибка избалованных богатеев. Шаблонное мышление. Но мне только на руку их глупость.
– Сэр, к вам гостья, – раздается голос дворецкого из встроенного динамика в стене. – Она представилась, как Алисия Лестер.
– Пусть поднимется в мою спальню, Смит, – отвечаю я нейтральным тоном, убирая руки в карманы домашних спортивных брюк.
– Сэр… девушка настаивает на встрече в гостиной, – после небольшой паузы, смущенно добавляет дворецкий.
– Пусть настаивает. И ждет меня в гостиной. А я буду ждать ее здесь. Интересно, у кого быстрее кончится терпение? – с иронией спрашиваю я, прекрасно зная, что Лиса слышит каждое слово.
Из динамика не доносится больше не единого слова, и я удовлетворенно улыбаюсь. Лиса приняла верное решение. Спорить со мной бессмысленно, и она прекрасно об этом знает. Но в глубине души я должен признать, что мне нравится наше противостояние, нравится натягивать до предела ее нервы, играть на слабостях, заставляя выявлять те черты характера, которые кажутся мне особенно занимательными.
Со стороны может показаться, что я играю с ней и другими людьми от скуки, но это обманчивое впечатление, не имеющее ничего общего с истинными причинами. Моя одержимость контролем построена исключительно на страхе. Она позволяет мне управлять собой, потому что боится меня, а я использую всевозможные рычаги контроля, потому что боюсь ее. И это удивительное ощущение, невероятное по своей силе. Оно не стихийно, а имеет собственные законы, похожие на те, что держат солнечную систему в равновесии. Планеты вращаются вокруг солнца, под воздействием силы отталкивания, превышающей силу притяжения, и только поэтому не сходят со своей орбиты и галактика остается неизменной.
И если я нарушу собственные законы и правила и позволю силе притяжение взять верх, то моя Вселенная полетит к черту, превратив тщательно выстроенный мир в одну сплошную черную материю. Но однажды я уже отступил, сошел с орбиты, и глобальной катастрофы удалось избежать. Могу ли я пойти на риск снова?
Я не повернулся лицом к окну в тот момент, когда открылась дверь, впуская в огромную, пронизанную светом, стеклянную спальню мою беглую Кальмию, хотя, несомненно, она ожидала обратного. Лиса считает меня врагом, а с врагом лучше договариваться на знакомой территории и в привычной обстановке. Именно поэтому настаивала на разговоре в гостиной. Она предпочла бы увидеть мою спину, облаченную в строгий костюм. Не потому что официальный я вызываю у нее большую симпатию. Нет. Это всего лишь установки, которым я подверг ее психику, точно так же, как и ее предшественников за время обучения в Розариуме.
Другими словами, подсознание Лисы настроено на то, чтобы реагировать определенным образом в определенной ситуации. Иногда даже вопреки здравому смыслу. Она стремится видеть желаемое вместо действительного, считая, что поступает правильно и мыслит здраво, самостоятельно, но на самом деле идет на поводу у плотно укоренившихся в ее разуме установок. А как иначе объяснить, что Лиса явилась ко мне в закрытом платье бледно-розового цвета, похожем на те, чтобы обычно надевают мои обученные прекрасные розы на собрание в Розариуме? Строгий стиль, волосы собраны на затылке, минимум макияжа – никакой нарочитой сексуальности, дорого, официально, со вкусом. Длинные рукава и высокий воротник. Ряд пуговиц на груди, каждая из которых застегнута. Достаточно узкая юбка закрывает колени, туфли сдержанного бежевого цвета на устойчивом каблуке. Пальто она оставила внизу, а вот объемную, не совсем дамскую сумочку под цвет туфель прихватила с собой. С такой внешностью и правильной подачей себя Кальмия с легкостью могла бы справиться даже с ролью жены президента. Я испытываю чувство, очень близкое к гордости и эстетическому удовлетворению, когда смотрю на нее, помимо широкого спектра других эмоций, которые она во мне вызывает.
Лиса может верить во что угодно, но я точно знаю, что я ее создал. Кальмия – моя личная Галатея, но не вылепленная из глины, а выращенная в Розариуме. Самая утонченная роза с самыми острыми шипами.
Ее взгляд растерянно застывает на мне, отмечая факторы, которые кажутся ей непривычными, неправильными, пугающими. По выражению ее лица и сжимавшимся в кулачки ладошкам я вижу, что ее смущает мой домашний растрепанный вид и более всего – расстегнутая рубашка и босые ноги. Ее ожидания не оправданны, и она ощущает растерянность, близкую к панике. Заготовленная речь наверняка забыта, напускная уверенность рассыпалась в прах.
Даже то, что, войдя не в самое стандартное помещение, которое у большинства других людей вызвало бы, как минимум, любопытство и желание разглядеть новую непривычную обстановку, Лиса первым делом обратила внимание на меня, также говорит о многом. Она может отрицать, но ее подсознание знает, кто правит балом. Кто держит серебряную нить, натянув до предела. Кто является центром Вселенной, в которой мы находимся сейчас совершенно одни.
Однажды позволив взять тотальный контроль над своей волей другому человеку, невозможно разорвать эту связь. Любое сопротивление бессмысленно и болезненно, в первую очередь для нее и ее психики. Возможно, пришло время объяснить Кальмии, что происходит. Но я не буду спешить, она должна быть готова, чтобы принять правду. Понять, что нет у нее никакого выхода, нет ни единого варианта. Даже если я захочу отпустить ее – ничего не изменится. Стоит мне открыть ящик Пандоры, и мы вернемся туда, где все начиналось. Но только это как раз то, чего она боится больше всего.
Ее стремление к правильной и спокойной жизни, где все просто, понятно и вписывается в логические схемы сильнее, чем тревожные, настойчивые сигналы подсознания. Я знаю, что ей снятся кошмары, если их так можно назвать. Она полна фобий и страхов. И чем дольше сопротивляется, тем сложнее придется ее рассудку. Она – мое порождение, и отрицая меня, перенимает все худшее, что есть во мне.
