Через пару часов Перриш собирает очередное собрание и заранее попросил меня привезти договора из офиса. Я не заглядывал в портфель и не имею ни малейшего представления, что за документы срочно потребовались Рэнделлу. И мне, честно говоря, абсолютно наплевать, что там.
Шестое чувство подсказывает, что крах империи Перриша близок, и я хочу быть первым, кто увидит, как над руинами займется пламя. Говорят, что люди, лишенные всего, что имели и чем дорожили, оказываются нагими, снимают свои макси, показывая истинное лицо, которого никто не видел. Наверное, поэтому я не желаю смерти Рэнделлу Перришу. Я хочу видеть, кто прячется за самоуверенной личиной кукловода и манипулятора. Наш последний разговор прошел весьма напряженно, и я в глубине души надеялся, что за период моего отсутствия война между Бэллами и Перришем закончится не в пользу последнего. И то, что Нейтон вопреки стараниям Рэнделла, все-таки выиграл выборы, лично мне говорит о многом. Рэнделл потерпел частичное фиаско, хотя тут тоже ничего нельзя утверждать наверняка.
У Перриша всегда есть запасной план. И, по всей видимости, им он и воспользовался. Но я знаю, что наступит такой момент, когда отступать будет некуда и Перриш упрется спиной в стену. Я хочу увидеть его глаза в этот момент. Глаза, которые он всегда прячет, потому что, как и все мы, одержим страхами. Все, что он создал – это удерживаемая только на силе его воли и разума стеклянная империя, которая может рухнуть в один момент, стоит вытащить хотя бы одну составляющую из общей конструкции. И это то, что всегда поражало меня, заставляло держаться рядом с человеком, настолько же гениальным и разумным, насколько и абсолютно сумасшедшим.
Я находился с ним слишком долго, и научился частично его понимать. Его увлеченность математикой, акциями, экономикой, банкингом, строительством, архитектурой, сочетающаяся со склонностью к литературе, истории и другим гуманитарным наукам – это не более, чем инструмент выживания. Он цепляется за новые знания, чтобы занимать свой мозг, заставлять работать разум, переваривать полученную информацию и находить ей применение. Перриш удерживает себя в рамках, контролируя все вокруг и даже собственный разум. А может быть, я просто придумываю. И остаюсь рядом с ним, потому что мне необходимо убедиться, что он обыкновенный человек, иллюзионист и обманщик. А еще я хочу понять, как ему удается проникать я наши головы, влиять на волю, на желания, координировать наши действия, цели и даже мысли.
Всю дорогу до Розариума я нервно поглядываю в зеркала, но, кажется, на этот раз мне удастся добраться до пункта назначения без приключений. Подъезжая к дому Перриша, я вижу покидающий территорию резиденции внедорожник с тонированными задними стеклами, съезжаю в сторону и притормаживаю, не заглушая двигатель, чтобы пропустить джип. Когда между автомобилями остается пара метров, я бросаю рассеянный взгляд на тонированное лобовое стекло внедорожника, который плавно двигается мимо. Переднее стекло опущено, и я… застываю, чувствуя, как каменеют все мои мышцы, а сердце начинает больно биться о грудную клетку. Ошибка исключена. Не узнать ее невозможно. На переднем сидении рядом с водителем сидит Алисия Лестер, и она тоже не ожидала меня увидеть. Ее распахнутые в изумлении голубые глаза останавливаются на мне, и мне даже кажется, что она бледнеет, сжимая губы. Время замирает, мгновение растягивается в вечность, пока я смотрю, как ее удивленное лицо со знакомыми до боли чертами проплывает мимо.
– Какого черта ты тут делаешь? – кричу я, и она слышит, вжимается в сиденье, закрывая глаза. Я выворачиваю голову, провожая ее взглядом, и еще долго бессильно смотрю вслед автомобилю.
Не могу поверить своим глазам. Обман зрения исключен. Это была Лиса… Ощущение потрясения по силе равное тому, что я испытал в тот вечер в баре, когда увидел ее впервые. Я сразу понял, что эта встреча перевернет мою привычную жизнь с ног на голову. Так и вышло. Опускаю голову вниз, упираясь лбом в руль и пытаюсь восстановить дыхание, которое судорожно срывается с губ. Я не могу встретится с Рэнделлом в таком нестабильном состоянии. Лучше ему не знать, что я ее видел.
«Мне ни с кем не было так хорошо». Я все еще помню, как она сказала мне эти слова, помню, как нежно горели ее глаза, какими сладкими были губы.
«Мы все прошли через ад. Он разный для каждого, но шрамы, они видны невооруженным взглядом. Мне нравится, что тебе не нужно врать и притворяться другой. Я захожу сюда, на пороге снимая маску, и могу дышать полной грудью. И никогда не чувствую твоего осуждения.
– Мне не за что тебя осуждать, Лиса.
– Зато мне есть за что осуждать себя, Итан».
Она всегда казалась такой искренней, что не верить ей было невозможно. Может быть, она и не думала лгать мне. Лиса не из тех женщин, которые хотят быть спасенными, она не верит в благородные порывы и рыцарство в современных мужчинах, да и сама далеко не принцесса.
«Ты идиот или мечтатель, Итан? Я – шлюха.»
Она и не отрицала правды о себе, не питала иллюзий, не притворялась улучшенной копией себя, и именно это в ней и подкупало меня. Я верил, что могу спасти ее, но она в этом не нуждалась. Ни в любви, ни в спасении. Она искала надежные стены, в которых могла бы спрятаться, а не любовь и отношения.
«Во что ты меня втянул, Итан? Я просто хотела жить. И я влюбилась в тебя, как последняя дура, и смотри, к чему это нас привело? Ты отдал меня ему, понимаешь? Собственными руками…»
Ее раздирающий душу крик врывается в мои воспоминания, когда я въезжаю на внутреннюю территорию Розариума. Что, если Алисия права, и я действительно отдал ее Рэнделлу собственными руками?
Но разве это был не ее выбор? Я слишком часто видел, как зарождается подобное чувство одержимости в глазах других участниц Розариума, когда они смотрят на него. Лиса не стала исключением.
Ее особенность заключалась в том, что Перриш смотрел на нее точно так же.
Оставляю машину на стоянке и сунув подмышку портфель, направляюсь к дому. Смит уже распахнул для меня дверь.
– Добрый день, сэр, – приветствует меня дворецкий. – Мистер Перриш, кажется, упоминал, что вы прибудете к шести.
– Получилось чуть раньше, Смит. Где я могу найти мистера Перриша?
– В спальне, сэр. Но я уже сообщил, что вы приехали. Он скоро спустится. Можете подождать его в гостиной.
– В спальне? – переспрашиваю я, чувствуя себя так, словно только что получил мощный удар в солнечное сплетение. Дворецкий окидывает меня невозмутимым взглядом и указывает жестом в сторону гостиной.
– Прошу, сэр. Принести вам что-нибудь?
– Нет, Смит, спасибо, – хрипло отвечаю я, автоматически, почти вслепую, двигаюсь в сторону гостиной с круглым столом и шахматным полом. Оказавшись внутри, я обессилено опускаюсь на один из стульев, с грохотом бросая портфель на стол. Провожу ладонью по лицу, пытаясь привести в порядок мысли, замечая, как предательски дрожат пальцы. И когда в гостиной появляется Перриш, облаченный в один из своих роскошных, сшитых специально для него, строгих костюмов, у меня не остается никаких сомнений в том, что встреча Лисы и Рэнделла состоялась именно там, где он был еще пять минут назад.
