– Если бы ты видел ее, хотя бы раз. Не на фото, которые не передают и процента ее энергетики, а лично, то ты бы меня понял. Я просто застыл, забыл зачем пришел, и чего хотел. Она явно не ожидала, что кто-то еще придет в пустой зал и, заметив остолбеневшего меня, попыталась тихонечко сбежать, но я пошел за ней. Не буду вдаваться в подробности нашего знакомства. Просто скажу, что первую неделю я пытался просто заставить ее поговорить со мной. Еще одну неделю мы встречались в библиотеке и просто разговаривали, при том, что я не понимал ни слова из того, что она говорила. Корнелия была одержима своей физикой и ее законами, теориями полей, молекул и частиц, а я получал бизнес образование и увлекался ботаникой. Мы изначально говорили на разных языках, и слушали каждый сам себя, а не друг друга. Если бы я попытался вникнуть в суть того, что Кони пыталась мне донести, я бы еще в самом начале понял, что она немного не в себе. Но я поддался на ее невероятный магнетизм, на фантастическую внешность и скромность, которую редко встречал в других женщинах, особенно если они слышали мою фамилию. Не могу сказать, что это была любовь. Я всегда по-настоящему любил только одну женщину, Нейтон – твою мать. Корнелия… она другая. И то, что меня притянуло к ней, тоже было своего рода безумием. Мы провстречались месяц. Вернулся отец, и я стал органичен во времени, и, конечно, в те редкие часы, когда удавалось вырваться, я пытался ускорить развитие наших с Кони отношений. Но она была неумолима, что-то говорила о неважности и тщетности телесных удовольствий и несла прочий бред. Я это воспринял, как попытку заставить меня дать ей какие-то обязательства. Ты знаешь, когда мужчина одержим похотью, он готов пообещать что угодно, хоть полет в космос, лишь бы объект вожделения раздвинул ноги. Я подарил ей кольцо, пообещал жениться, но она все равно вставала в позу. Как-то вечером мне удалось заманить Корнелию в бар, где она впервые попробовала шампанского, а я так и вовсе нализался до невменяемого состояния. Я не знаю, как так вышло, но мне удалось уговорить ее полететь в Вегас. Если бы не выпитое шампанское, то Корнелия точно бы отказалась, она не очень любила шумные компании и многолюдные места. Но алкоголь сделал свое дело. Нас обоих обуяла жажда свободы и приключений. В Вегасе мы заявились в одну из часовен и, заплатив нехилую сумму денег, убедили священника нас обвенчать. И только когда на руках у Корнелии оказался документ, в номере отеля, который мы сняли на ночь, она соизволила дать мне то, чего я так долго ждал.
– Ты женился на ней? Серьезно? – потерев бровь указательным пальцем, изумленно спрашиваю я, глядя в потемневшее лицо отца. Я пытаюсь не быть предвзятым, не строить скоропалительные выводы, но буря внутри меня клокочет и ищет выхода. Я никогда не думал, что могу испытывать подобную ненависть. Она отравляет меня, пульсирует ядом в венах, превращая в кого-то другого, незнакомого мне человека.
– Я был пьян, но это меня не оправдывает. К тому же, я почти сразу понял, что, переставший быть запретным, плод не так уж и сладок. Она была не очень страстной любовницей, и в какой-то мере не оправдала моих ожиданий и вложений. Но недолгое время я был серьезно увлечен. Первые две недели точно. Мы вернулись в Кливленд на следующее утро. И я проводил ее до общежития, объяснив, что не приглашаю к себе, потому что должен сначала предупредить отца. Конечно, ничего подобного я делать не собирался. Я вообще не собирался жениться и понятия не имел, как исправить спонтанный поступок, совершенный на пьяную голову.
– Сотни пар каждый день в схожих обстоятельствах вступают в брак, и разводятся, – сухо замечаю я.
– Дослушай, пожалуйста, – просит меня Гарольд, и я напряженно киваю. – В течении следующих двух недель мы встречались у нее. И каждый раз я врал, что отец еще не вернулся из Огайо. Конечно, все тайное, рано или поздно, становится явным. Кто-то настучал отцу, что видел меня с красивой блондинкой в общежитии университета в то время, когда я, якобы, был на занятиях в секции восточных единоборств. У нас состоялся серьезный разговор, после чего отец в категоричной форме заявил, что я должен закончить интрижку и по чудному стечению обстоятельств через пару дней вернулась Кэролайн.
– Ты не сказал, что женился на этой девушке? – напряженно спросил я.
– Нет, не сказал, – покачал головой Гарольд. – И он умер, не зная, что я был женат на ней.
– Ты хочешь сказать…
– Нет. Я не развелся. Через год я поехал в Вегас, нашел место, где нас расписали, и решил проблему с помощью внушительной суммы наличных денег. Нас не развели. Просто запись была уничтожена. Если бы отец узнал, то я бы до конца жизни остался идиотом в его глазах.
– То есть, фактически… – нервно начинаю я.
– Она умерла! – поняв ход моей мысли, оспаривает отец.
– Ее убили… – напоминаю резким тоном.
– Я не имею к этому никакого отношения, – быстро отвечает Гарольд. Я бросаю на него пронзительный взгляд.
– Но если ты был женат на момент брака с мамой, то фактически ты двоеженец, – констатирую неумолимый факт.
– Но это нужно доказать, не так ли? – самоуверенно заявляет отец.
– У Корнелии были документы. Ты сам сказал, – напоминаю я.
– Сейчас они у меня, – ухмыляется Гарольд, закидывая ногу на ногу. В голову сами собой закрадываются тяжелые подозрения. Даже если он сделал это, я бы его не судил. Бэллы решают проблемы не всегда традиционными способами.
– Откуда? – спрашиваю я ровным тоном.
– Она сама мне отдала. Я потребовал ее убраться из города. Это было незадолго до того, как Корнелию убили. Дал время на принятие решения и, когда вернулся, она просто отдала мне документы, которые могли бы меня скомпрометировать. Других доказательств нашей связи не существует. У меня не было повода убивать ее, Нейт.
– Хочешь сказать, что после того, как отец запретил тебе встречаться с Корнелией Перриш, она так просто отступила? И вы встретились только спустя два десятилетия? И она осчастливила тебя новостью об отцовстве? – скептически интересуюсь я.
– Нет, конечно. Все было не так, – нахмурившись, покачал головой Гарольд, раздраженно поджимая губы. – Я пару раз навещал ее. Говорил, что нам нужно расстаться, что мы разные. Пытался разойтись по-хорошему, намекал на официальный развод, но она наотрез отказывалась, и я просто исчез. Тогда мной двигал страх, и я больше всего боялся, что отец узнает правду и выкинет меня из бизнеса, а с его категоричным и жестким принципиальным характером он вполне мог это сделать. К тому времени я разочаровался в Корнелии, и начал замечать, что она не совсем адекватна. Когда пелена влюбленности спадает с глаз, сразу видишь вещи, на которые не обращал внимания раньше. Она ни с кем не общалась, друзей или подруг у Кони не было априори. И с сокурсниками она тоже не поддерживала отношения, всегда держалась особняком. Не могу сказать, что она была совершенно безумной. Нет. Но психические отклонения были налицо. От денег девушка отказывалась и пыталась убедить меня, что я иду по неверному пути, слишком боготворю своего отца, отказываясь от личного счастья и несла прочий шизоидный бред. В итоге, я исчез окончательно, но она не успокоилась и как-то раз заявилась к нашему дому, стала настойчиво требовать встречи со мной. Отец не стал тратить время на объяснения и дал команду профессионалам решить проблему в кратчайшие сроки.
