– И что они сделали? – спрашиваю я, чувствуя отравительный привкус во рту. Я знал, что Гарольд иногда может быть очень жестким и бескомпромиссным, но то, что я слышу сейчас, показывает совсем другие черты его характера, которые говорят о трусости и нежелании нести ответственность. Я с горечью смотрю на его холеное лицо, на дорогой костюм и уверенную осанку, и понимаю, что не только моя жена обладает способностью искусно лгать годами, не чувствуя при этом ни малейшего раскаяния.
– Вывезли за город, бросили в лесополосе ночью. Одну, – отвечает отец, и я отвожу взгляд в сторону, отказываясь верить в услышанное. – Я об этом ничего не знал тогда, Нейт. Меня и дома-то не было. Я пригласил Кэрри в кино, а потом мы гуляли по городу… Это стало известно только спустя год, или чуть больше. Корнелию пытались предупредить, предлагали деньги за то, чтобы она оставила меня в покое и исчезла из города, но она бросалась на людей отца и вела себя неадекватно. Они оттащили ее в лес и там оставили. Больше Корнелию никто не видел. Ни в институт, ни общежитие она не вернулась, семьи у нее не было и девушку никто не искал. Через неделю после исчезновения, я пытался найти в ее комнате в общежитии свидетельство о заключении брака, но ни его, ни других документов обнаружить не смог. Я думал, что она могла забрать их с собой, когда пошла требовать встречи со мной, и ужасно боялся, что если ее тело найдут, то документы всплывут при опознании, и тогда меня ждет разоблачение и, скорее всего, обвинение в убийстве.
– А о самой девушке ты не думал? – холодно спрашиваю я. – О девушке, которая искренне тебя любила и не сделала тебе ничего плохого. Которую ты использовал и выбросил умирать в лесу.
– Это сделал не я, Нейт, – возражает Гарольд, но по его взгляду я понимаю, что он не видит в случившемся ничего предосудительного. Он привык решать своим проблемы чужими руками, никогда мысленно к ним не возвращаясь. Отчасти я унаследовал от него и это качество тоже, но пока что у меня имеется совесть, которая периодически дает от себе знать.
– Это одно и то же, – ледяным тоном отвечаю я.
– А как я должен был поступить по-твоему? – разведя руками, с раздражением спрашивает Гарольд. – Прийти к отцу и сказать: «Знакомься, папа, это моя сумасшедшая жена, нищая голодранка, выросшая в сиротском приюте»? Не удивлюсь, если бы он убил нас обоих.
– Теперь ты этого уже не узнаешь. Так удобно, правда? Свалить вину на другого? – пренебрежительно бросаю я.
– Не смей так говорить со мной, – резко отвечает Гарольд, окидывая меня яростным взглядом. – Я сделал выводы из ситуации со своим отцом, и когда ты привел в наш дом такую же голодранку, я проявил понимание…
– Понимание? Да ты ненавидел ее, и каждый раз пытался убедить меня в том, что я совершил ошибку, женившись на ней! – закричал я, вскакивая из кресла, в котором до этого сидел.
– И кто из нас оказался прав, в итоге? Ты привел в нашу семью шлюху.
– Замолчи! – сжимая кулаки, сквозь зубы говорю я. – Если бы не ты, она бы и не появилась. Ничего бы этого не было сейчас. Не нужно прятаться за чужие ошибки. Говори только о своих. И не пора ли перейти в главному? Когда ты узнал, что Корнелия родила от тебя ребенка?
– Следующим летом. Я закончил Гарвард, и мы с Кэрри готовились к свадьбе. На улице ко мне подошел чернокожий мальчишка и передал конверт. – Гарольд сделал паузу, сглотнув, и тоже встал на ноги. – Внутри было свидетельство о рождении, а также документ о передаче ребенка в приют.
Отец сунул руки в карманы брюк и посмотрел мне в глаза взглядом, от которого у меня сердце замерло.
– Но насколько я знаю, Рэнделл жил с матерью, – чувствуя сумасшедшую пульсацию в висках, хрипло произношу я.
– Она отказалась не от него, Нейтон, – мрачно отвечает отец.
– Что? – мои брови непроизвольно сошлись на переносице, я отказывался понимать, что он пытается до меня донести.
– «Нейтон Перриш» было написано в свидетельстве о рождении и в отказном листе. Это имя дала тебе биологическая мать. Я не знал, что был второй ребенок. Не знал, что родились близнецы.
– Ты с ума сошел… – задыхаясь, хриплю я, ослабляя узел галстука.
– Ты не должен был узнать об этом, Нейт. Мы забрали тебя из приюта сразу, когда умер мой отец. Раньше я не мог, не объясняя ему причин. Тебе было два года, но мы подделали документы, исправили дату рождения и даже год рождения. До смерти отца я не мог никому сказать, что у меня есть ребенок от другой женщины, и в то же время я не мог усыновить тебя обычным способом. Ты мой сын, и я не хотел, чтобы кто-то в этом сомневался. Конечно, я рассказал Кэрри не все, мне пришлось придумать для нее историю, которая бы помогла ей принять тебя. Позже и другие члены наших семей услышали версию, которую я озвучил Кэролайн. Случайная интрижка во время каникул, девушка умерла при родах. Мне сообщила о ребенке одна из ее подруг. И в нашей семье об этом никогда не говорили вслух, Нейт. Бэллы умеют хранить семейные тайны. Нет никаких сомнений в том, что ты мой наследник и первенец. И Кэрри любит тебя точно так же, как Эрика.
– Мы должны быть похожи… – оглушенный новостью, которая переворачивает всю мою жизнь верх тормашками, скрипучим голосом выдавливаю я. Прохожу к бару и наливаю себе виски в стакан. Похоже я скоро пристращусь к алкоголю, если жизнь так и будет отвешивать мне один пендаль за другим. Но это даже не пендаль. Это удар ниже пояса. Делаю большой глоток и морщусь, чувствуя, как жидкость обжигает горло. Закашливаюсь с непривычки, но не останавливаюсь, и подношу стакан к губам снова.
– Необязательно, Нейт. Близнецы бывают двух видов. Развивающиеся из одной или из двух клеток. В первом случае действительно есть внешнее сходство, во втором не более, чем у обычных детей, рожденных от одних родителей, – поясняет Гарольд, настороженно наблюдая за моими действиями. Я ощущаю исходящую от него тревогу, но он понятия не имеет, что я сейчас чувствую. Меня выбросила собственная мать. Вся моя жизнь была ложью. Они все лгали. Джина, отец, Кэролайн. Как я должен принять это? Как жить дальше? Никогда я еще не чувствовал такого острого желания крушить все вокруг себя. Все и вся….
– Значит, мне тридцать два? Черт, я всегда чувствовал себя старше своих лет, – напряженно ухмыляюсь я, убирая за спину сжатые в кулаки руки. Но это не веселье, а скорее нервная гримаса, за которой я прячу ярость и гнев. – И ты не пытался найти ее, когда узнал о моем существовании?
– Нет, не искал. Наоборот, я хотел забыть о ней. Стереть прошлое. Я услышал о Корнелии спустя пятнадцать лет. Бизнес партнеры рассказали, что в Квинси живет женщина, которая помогла многим из них решить финансовые и личные проблемы. В общем, бред. Я даже не прислушивался, пока не прозвучало ее имя.
– И? – нервно спрашиваю я. – Ты пошел к ней?
– Да, – кивнул Гарольд. – Как ты понимаешь, в лесу Корнелия не погибла. Проблуждав несколько дней, она вернулась в город и поселилась в одном из брошенных домов в Квинси, и больше уже оттуда не выходила. Возможно, пережитый стресс сыграл свою роль в развитии агорафобии или прогрессировал уже имеющееся отклонение в психике. Рожала она тоже одна. В приют передала одного из сыновей не сразу, через две недели, когда поняла, что не справится в одиночку с двумя. В таких районах никому нет дела до того, как растут дети, живы они или нет. Ребенка забрали без вопросов, а о существовании второго и не вспомнили. Чуть позже Корнелия начала практику. И вполне успешно. К ней на прием потянулись люди со всего штата. Со временем молва о ее способностях дошла и до высоких чинов. Не знаю насколько правдивы были ее предсказания, но я в них не верил. Если бы она обладала даром, то сбежала от меня еще в библиотеке, увидев, чем все это закончится для нее.
