Гарольд говорил, что я не должен был ехать лично за Эсми на Бали после выполнения заказа, но я не мог больше никому доверить мою девочку. Возможно, это и стало фатальной ошибкой, которая разрушила все, к чему стремилась моя семья в течение десятилетий, став причиной моих еженощных кошмаров.
Я поднимаюсь по лестнице в ее спальню, у дверей которой уже выстроена охрана. Я захожу внутрь, мягко окликая ее. Эсми стоит у окна, спиной ко мне. Она не отзывается, не поворачивается. Не реагирует на мое присутствие. Ее темные вьющиеся волосы распущены по плечам, ветер врывается в приоткрытое окно.
– Не закрывай дверь, папа. Мне страшно, – произносит она тихим голосом. Мое сердце сжимается. Заказ был выполнен бесшумно, без свидетелей, и криков. Мне дали стопроцентную гарантию, что Эсми не знает, что произошло с ее няней и матерью.
– Почему тебе страшно, милая? – ласково спрашиваю я, вставая у нее за спиной. Я хочу прикоснуться к ней, к собственной дочери, но не могу это сделать. Протянутая рука безвольно падает, когда в отражении окна я встречаю ее печальный проницательный взгляд.
– Я сказала мамочке, что ты приедешь за мной, – ее голос звучит как-то иначе, и я сам себе не могу объяснить, что именно не так. Меня охватывает неестественное напряжение, похожее на страх.
– Мама с Анной уехали утром в небольшое путешествие, иначе бы она непременно рассказала мне об этом.
– Нет. Не рассказала бы, – качает головой Эсми, глядя мне в глаза.
– Почему, Эсми? – сглотнув, спрашиваю я, чувствуя, как начинают потеть мои ладони.
– Иногда я вижу чужие секреты. Обычно я не говорю, потому что мама ругается. Ты тоже будешь ругаться? – поясняет дочка.
– Нет, милая. Я никогда не буду ругаться.
– Да, я знаю. Ты не сможешь… – кивнув, тяжело вздыхает Эсми.
– Может быть, не захочу? – поправляю я.
– Нет. Ты не сможешь. Это твой секрет, папочка.
– Что за глупости Эсми? – строго спрашиваю я, чувствуя, как озноб прошелся по взмокшей спине.
– Мама тоже мне не поверила, и посмотри, что с ней случилось.
– Мама уехала с Анной путешествовать, – настойчиво повторяю я.
– Дедушка тоже скоро присоединится к ним, папа…
Каждый раз я просыпаюсь на одном и том же моменте с бешено бьющимся сердцем. Дедушка скоро присоединится к ним, папа. Иногда я вижу чужие секреты…
Я не могу объяснить даже самому себе то, с чем мне пришлось столкнуться. Я знаю, что никогда ее не увижу, и не смогу задать правильные вопросы, не смогу произнести верные слова и попросить прощения. Я был уверен, что способен контролировать собственную жизнь, что в моих руках достаточно власти, чтобы устранить любую угрозу благополучия моей семьи. Я научился этому у своего отца, а тот у своего. Я лишь защищал то, что принадлежит мне. Миссия казалась настолько легко выполнимой, что я не испытывал ни грамма сомнения.
Когда Мартин Роббинс предоставил абсурдное и самонадеянное деловое предложение Рэнделла Перриша, я подумал о том, что отец был прав, заявив, что Рэнделл сумасшедший. Но моя ирония сменилась гневом и жаждой мести, когда на мою личную электронную почту пришли компрометирующие текстовые и видеофайлы от анонимного пользователя. Не составило никакой сложности вычислить его. Им оказался Мартин Роббинс. И когда я вышел на него, я сделал ему более выгодное предложение, чем Рэнделл Перриш.
Я недооценил человека, который родился со мной в один день, являющегося моим биологическим братом, близнецом. Он просчитал наперед, кто является слабым звеном в его окружении. И для него тоже не составило никакой сложности вычислить его.
Или я недооценил способности моей матери, которую не знал, и моей дочери, которая узнала о моих преступлениях еще до того, как я получил официальное обвинение.
Я очень часто вспоминаю тот роковой разговор с отцом, когда он познакомил меня со своими скелетами, спрятанными подальше от любопытных глаз.
Бэллы умеют хранить семейные тайны.
Все, что я мог сделать для своего сына – это не убить его.
У тебя два варианта. Принять его. Или убить.
Я не способен взять такой грех на душу.
Я могу это сделать за тебя.
И несмотря на то, что в наших руках было достаточно козырей и возможностей, дарованным связями отца, мы оба проиграли. Никто из нас не понял истинных мотивов Рэнделла Перриша. Возможно, их не знает, и он сам. Кто он? Безумец, гений, человек со сверхспособностями, социопат, которому неведомо чувство совести и ответственности, планы и цели которого находятся за гранью понимания обычного человека. Наверное, тот же самый вопрос мучил всех, кто когда-то поддался его мощному влиянию и внешнему магнетизму.
Рэнделл Перриш лучше, чем кто-либо, знал, как хранить свои секреты, а, может, их у него и вовсе не было.
Что если поиск смысла и разгадка тайны заключается в том, что нет никакого смысла и тайны?
Рэнделл играл в свои шарады от скуки, передвигая фигуры по доске в своей бесконечной партии, которую вел на протяжении многих лет с самим собой. А потом ему надоело, и он решил «взорвать» город, а когда начали рушиться стены, он растворился в пространстве, словно его никогда и не было.
Уже после объявления приговора адвокат сообщил мне, что все свое недвижимое имущество и неприкасаемый аресту и списанию личный многомиллионный счет, Рэнделл Перриш передал по дарственной моей дочери. Все средства заморожены до достижения Эсмеральдой совершеннолетия.
Я не знаю, чем было продиктовано решение Рэнделла Перриша. Возможно в память о Корнелии Перриш, или Реджины… Или он надеялся, что Эсмеральда его дочь. Однако повторная генетическая экспертиза, которая была сделана с учетом, что вероятные отцы являются близнецами, показала уверенный результат в мою пользу. Наверное, ему тоже довелось это почувствовать – крушение надежд. Или же абсолютное безразличие к миру – это та самая черта, которая и делает его особенным в глазах окружающих?
У меня больше не появится возможности задать Перришу ни один из этих вопросов. Я могу только давать собственную трактовку его поступкам. Все его угрозы слить в сеть личную информацию, подтверждающие наше родство и другие нелицеприятные фрагменты прошлого и настоящего, так и оказались лишь угрозами. У него были доказательства и факты, но он этого не сделал. И черт его знает, что двигало этим безумцем.
Отец так и не узнал, что все, что Перриш пытался отнять у нас, осталось в семье. Злополучное поглощение приняло совершенно обратный эффект. Гарольд сломался, он не смирился с градом ударов, обрушившихся на нашу семью, а мне предстоит пройти долгий путь и выдержать испытание достойно, чтобы моя дочь не подумала, что ее отец жалкий трус, не способный ответить за свои преступления.
