Но нести ответственность и испытывать раскаяние – это разные, а иногда и вовсе полярные понятия. Я чувствую свою вину только перед дочерью и перед людьми, которые верили в меня, а я подвел их.
Отец был прав. Бэллы умеют хранить семейные тайны. А Рэнделл Перриш, надо отдать ему должное, оказался умнее каждого из нас.
Ты так упорно стирал свое прошлое, отец… Нельзя зачеркнуть людей и притвориться, что их никогда не было. Это то, чего тебе никогда не простят. Мне кажется, я знаю, что движет Рэнделлом Перришем – потребность заявить о себе, заставить тебя увидеть в нем достойного соперника, и признать его существование и способность заставить тебя считаться с его правилами.
Мое суждение теперь кажется обманчивым, неточным. Рэнделл Перриш никогда не хотел, чтобы мы признали его существование. Напротив, рассекретив все грязны тайны власть имущих лиц Кливленда, он занял место стороннего наблюдателя, равнодушно взирающего, как рушатся империи, включая и его собственную. Так или иначе, процветание «Перриш Трейд» зависело от стабильности компаний-партнеров, которые приносили ему прибыль. Но не было ни одного официального обвинения. Ни одного гребанного свидетельского показания, в котором бы участвовал Рэнделл Перриш. Он словно растворился, исчез с лица земли, покинул нашу реальность.
Эпилог
«И когда ты утешишься (в конце концов всегда утешаешься), ты будешь рад, что знал меня когда-то.»
Антуан де Сент-Экзюпери
Психиатрическая лечебница. г. Кливленд. Год спустя.
– Начнем наш сеанс с трех основных моментов. Итак, первый. Ты помнишь, как твое имя?
– А вы, док? Вы помните? Как ваше имя?
– Ты знаешь, что я доктор, а это уже хорошо. Меня зовут Арнольд Гор.
– Почему вы так в этом уверены?
– У меня есть удостоверение личности. И у тебя оно тоже есть. Что написано в твоем?
– Зачем спрашивать, если вы можете прочитать, доктор Гор?
– Мне интересен твой вариант ответа.
– Вариантов может быть множество.
– Начни с первого, что приходит в голову.
– Допустим, Рэнделл.
– Очень хорошо. Ты помнишь, почему ты здесь, Рэнделл?
– А вы уверены, что я здесь, док? Или что вы здесь?
– Я знаю это, Рэнделл.
– Тогда почему каждый раз мы начинаем с одних и тех же вопросов?
– Я хочу, чтобы ты вспомнил, кто ты, Рэнделл.
– Наши желания не совпадают, док. Вы тратите время. Несуществующее время.
– Почему ты здесь, Рэнделл? Вопрос очень простой.
– Но он неверный, док.
– И что я должен, по-твоему, спросить?
– Вы знаете. Вопрос очень простой, док. Он на поверхности.
– Где ты, Рэнделл?
– Вы уже знаете ответ. Сколько раз я отвечал на этот вопрос, док?
– Очень много. Каждый день, на протяжении последнего года, за исключением выходных.
– Если вы не верите, то зачем спрашиваете?
– Потому что ты не хочешь отвечать. Это позволяет тебе верить. Где ты, Рэнделл?
– Я на берегу Индийского океана, лежу на белоснежном песке.
– Что ты видишь, Рэнделл?
– Девушку в голубом сарафане. Она строит песочный замок со своей дочерью, у которой такой же взгляд, как у моей матери.
– Как ее зовут, Рэнделл? Как зовут эту девушку?
– Я не помню, док.
– Это неправда.
– Понятие правды абстрактно.
– Почему ты боишься назвать ее имя?
– Страх удерживает ее там, док. Если я скажу вам ее имя, она исчезнет.
– Значит, ее не существует, Рэнделл… Рэнделл? Почему ты молчишь?
– Меня тоже не существует, док.
* * *
– Мне нравится в тебе то, чего ты стыдишься больше всего. Я завидую тебе Лиса. Ты настоящая, ты совершаешь ошибки, падаешь, поднимаешься и идешь дальше. Ты способна меняться, плакать, смеяться. А я могу только наблюдать за тем, как живут другие и надеяться на то, что в один прекрасный день я перестану испытывать страх навсегда застрять в клетке из четырех стен с трескающимися обоями.
– Если этот день настанет, ты знаешь, где нас найти…
КОНЕЦ
