Не могу. Не могу шевелить рукой также, как делает это он. Кай полностью откровенен и распутен. Он поглаживает свой член по всей длинне, пожирая меня голодным взглядом.
Мое лицо, наверное, пунцовое от прильнувшей к щекам крови. Мне стыдно и слишком гадко. Я не могу переступить через себя.
– Давай, давай, не стесняйся. Выпусти своих дьяволов на свободу, Леа. Покажи себя настоящую, – он давит на мои бедра ладонью, но его большой палец тянется к моему влажному центру.
Его движения ленивые и нежные, круговые…он знает что делает. Знает, когда нужно надавить, когда приласкать…я ударяюсь головой о стекло, непроизвольно откинувшись на окно.
– Киса, а теперь сама, – просит он, и я всхлипываю то ли от безвыходности, то ли от того, что перестаю чувствовать его пальцы.
Тепло внизу живота скапливается в единый огненный шар и посылает волны пламени в каждую отдалённую клетку тела. Этого так мало.
– Ласкай свою девочку, – разум уносит меня в какую-то другую реальность. Я представляю себе чудовищную жизнь, где Кай и я помешались друг на друге, но мы вместе. Не знаю, каким чудом. И там он берет меня —жестко, властно, но это не пустой секс. Даже быстрый. И трахает он только меня, а не как сейчас…
Потому что, когда он снимает футболку, я вижу на его груди слабые полосы, которые оставила не я. Другая женщина. Женщины? Двое? Трое?
Не знаю, что больнее – понимать, что я ревную это чудовище, или сама ревность, что начинает бежать по моим венам и разъедает, словно смертельная кислота.
Кай
Получил ли я удовольствие, когда вчера трахнул двоих? Конечно. Это был настоящий кайф. Четыре руки, две горячие киски…
Это были девочки из клуба «Kings». Я был в сознании, а значит Деймон залег на дно. Я выпил, наплевав на то, что папарацци будут счастливы такой новости. Мне терять уже нечего. Моя репутация и так темна, как черная дыра.
Умелые манипуляции помогут мне убедить людей в том, что я их выбор, и что я тот, кто им нужен.
А девочки были ничего…
Но это так. Скучно. Уже было много раз. Меня уже трудно чем-то удивить. И я бы не сказал, что Леа меня чем-то удивила, разве что своей девственностью, которую так долго хранила для не пойми кого. Вот дура. Будто специально береглась для некой маньячной сущности внутри меня.
Леа ничем меня не удивляла. И не было в ней ничего, что отличило бы ее от других, кроме красивого лица, хрупкости, женственности и ангельской стервозности, но дело было даже не в этом.
Меня подстегивали слова Деймона. Именно его блядские слова заставили меня желать ее как-то иначе. Чуть больше, чем все остальное.
«Ты всегда будешь вторым. Ты всего будешь подъедать мои объедки…»
Черта с два, Деймон. Если ты ее трахнул первый, это не значит, что первый не я. Я все для нее. А тебя она ненавидит, и будет ненавидеть до конца дней, и я знаю, ты еще не раз причинишь ей боль, возможно, я тоже, но сегодня я пришел за порцией, за своей порцией удовольствия.
Ничто в жизни не двигало меня вперед так, как конкуренция. Желание завоевать, отбить, показать, кто здесь лучше и кто здесь главный. Самый примитивный инстинкт, мужской инстинкт…проблема была только в том, что конкурентом был другой человек, да другой, но он жил в моем теле.
– Ласкай свой девочку, давай, – дразню ее. Мой голос тяжелый и хриплый – я сам его не узнаю. Смотрю на ее налитую грудь с упругими сосками и не могу сдержаться. Я слегка шлепаю по груди, покручивая розовые соски. Все, что я хочу это – мять, сжимать, ласкать и трахать.
– Я не умею, – боже, она краснеет. Эта киса, которая уже и сосала, и уже отдалась мне несколько раз, до сих пор краснеет. Невероятно, блядь.
– Импровизируй, – снова шлепаю ее по груди, и она вся прогибается. По лицу я вижу, как она кайфует от этой легкой боли.
Она уже в сетях. Она просто сама не понимает. Пытается отрицать.
В ее сознании мы становимся одним целым, и как бы она меня ненавидела, это для нее все равно, что ненавидеть себя.
– Хватит тормозить, Леа. Возьми тогда меня в руку, – я резко хватаю ее ладонь, заставляю обхватить мой ствол и крепко сжать его. Ну, не стесняйся, мать твою. Или стесняйся. Сам уже не знаю, похоть или якобы скромность заводит меня больше. Робость в новинку…вот и все.
Она сжимает, направляя меня в свои влажные складки. Упираюсь. Блядь, как сладко…
Гляжу на Леа, но с ней начинает происходить что-то…она в забвении. Забвении похоти, которая вселилась в ее тело, может, она и сама не ожидала этого.
Я не понимаю, играет она или нет. Выглядит вполне естественно. Ее тело превращается в плавные волны, она начинает извиваться, как змея…шире раздвигает ноги и трется, трется, как самая настоящая кошка о мой член и яйца.
Умоляя, напрашиваясь и постанывая.
Глазам своим не верю.
Она выпустила своих демонов на свободу, и теперь они жаждут боя.
Леа
Мое тело помнит. Ему хочется. Это уже начинает превращаться в привычку. Оно хочет сладкой разрядки. Пока дают.
Хочет заглушить его рявканье и крики, слова о том, что я шлюха, его стонами.
Понимаю, что выгляжу, наверное, как проститутка последняя, но желание сильнее меня. Внутри все шевелится, дергается и подрагивает…
Может быть, я бы смогла прекратить. Смогла сложить ноги, оттолкнуть его, возвращая себе гордость (если это еще так можно назвать), и получить за это наказание. Может, такое же, как в машине. Может, еще хуже. Я не знаю. Но слова Кая заставляют волну желания внутри меня перейти за грань. Грань, за которой уже нет выхода. Это программа человека – продолжение рода, не более. Тут нет чувств, нет…по крайней мере я отчаянно пытаюсь убедить себя в этом, когда балдею, когда мои складочки соприкасаются с его гладкими яйцами и твердым членом.
Он слишком горячий. Его жар отравляет меня.
Трясет. Мелкой и сладкой дрожью предвкушения.
Войди в меня, войди…умоляю, мой создатель, стань мной. Или я стану тобой.
Это все, что пульсирует в моих висках, когда я трусь об него и покручиваю бедрами. Бесстыдно и похотливо.
– Блядь, киса, ты меня радуешь. Скажи что-нибудь. Поклянись, что никогда не будешь такой дикой с другим, – вдруг сдавленно выдыхает он, и я ликую. – Скажи, что ты моя шлюха. Говори!
Мне снова страшно и противно, но я не могу остановиться. Мне нужно ощутить, поймать это ощущение целостности и полноценности, которое было когда он трахал меня. Да, оно было.
Ощущение нужности. Ощущение того, что я не одинока и желанна…
– Нет, – мои бедра извиваются, я чувствую, как его член становится скользким от моей влажности. Он такой твердый, будто я трусь об камень, обтянутый бархатной кожей.
