Мы так выматываемся, что я не помню, как оказываемся не в постели, а на диване в номере. И засыпает она, полностью лежа на мне, голая и теплая, пряча голову между плечом и шеей. Я крепко сжимаю ее попку, обнимая разомлевшую после нашего безумия малышку.
– Никуда не убежишь этой ночью, – уже с закрытыми глазами предупреждаю я. Девушка молчит в ответ, лишь слабо целует меня в шею, вызывая на моем лице блаженную улыбку.
Эта ночь, еще лучше, чем первая. Если так пойдет и дальше… мне – крышка.
Стефания
– Убей его, детка, – голос Астона бьет по оголенным нервам, и, с трудом приоткрывая тяжелые веки, понимаю, что нахожусь в едва освещенной комнате, точнее в сыром, пропахнувшем плесенью и сыростью помещении, напоминающим мне подвал или заброшенный цех.
Но пугает меня не это злачное место, а то, что в моей ладони зажат пистолет, направленный на молодого парня, цепями прикованного к стулу. Астона я не вижу, но я прекрасно ощущаю его испепеляющий взгляд, выжигающий стигматы на моей спине, и, судя по тому, насколько мне холодно, я полностью обнажена, и все же не так беззащитна, как Марк, мой бывший друг и фотограф, которого Уилл приказывает мне убить.
Но он уже мертв – осознаю вдруг во сне я. И все же, происходящее кажется настолько реальным, что мое сердце заходится от ужаса, а колени дрожат так сильно, что я нахожусь на грани падения.
– Нет, Уилл. Я этого не сделаю. Ты просто сон. Ты мой жуткий кошмар. Я проснусь прямо сейчас! – кричу я, изо всех сил зажмурив веки.
– Я хочу, чтобы ты выполняла любые мои приказы, Стефания. Любые. И ты сделаешь это, ты убьешь любого мужчину, который появится в твоей жизни, кроме меня. Знаешь почему? Тебе напомнить, Стефания? Ты разрушишь его так же, как уничтожила Марка. Он умер из-за тебя. Мой прекрасный белый лебедь… ты способна полюбить лишь однажды и на всю жизнь. Твой выбор уже пал на меня, моя птичка. И мы оба знаем, что без этих эмоций, которые я дарю тебя, ты задохнешься от тоски. Ты любишь меня. Признай это. Вернись ко мне по-настоящему. Поклонись мне, прими все мои правила.
– Это не так! Не смей угрожать мне! Я найду способ избавиться от тебя!
– Никогда, моя хорошая, – я буквально ощущаю ледяное дыхание Дьявола каждым дюймом кожи на затылке. – Ты моя. И всегда будешь моей, птичка. И каждый, кто посмеет прикоснуться к тебе, обречен на смерть, – четко проговаривает Астон, и я наконец снова открываю глаза, и вижу вместо стула с прикованным к нему Марком – Кайла. Еще мгновение и я понимаю, что чудесным образом переношусь на футбольное поле, и смотрю на то, как он бежит к воротам, владея мячом… истошный крик разрывает горло, в то мгновение, когда вместо цифры «10» на его спине я вижу багряно красную кровь, проявляющуюся на его футболке, спустя секунду после оглушительного выстрела. Боль, разрывающая грудную клетку настолько невыносима, что меня резко передергивает и выносит из этого кошмарного сна.
Леденящий ужас вновь накрывает волной, и после пробуждения, мне необходимо некоторое время для того, чтобы угомонить свое сердце и осознать, что это был просто сон, что я очень далеко от Уилла, и греюсь в объятиях совершенно другого человека, который вчера не просто спас мне жизнь, но и несколько раз поднял на седьмое небо. Или даже чуть выше…
Близость с Кайлом – это нечто совершенно новое в моей жизни. Я не хочу сравнивать, но последние годы, Астон выработал в моем теле некоторые привычки, и вопреки приказам головы, именно физически я заводилась только от грубости, унижений, манеры Астона и того, что он принуждал меня получать удовольствие только через боль. Он неоднократно переходил черту. Черту, за которой желанная женщина превращалась для него в кусок плоти, который он использовал для удовлетворения своей необузданной похоти. Я возбуждалась, каждый раз, когда мы занимались сексом, и он всегда с удовлетворением делал акцент на том, насколько я влажная только для него… но правда в том, что все это было сквозь пелену слез, обиду и ненависть, которую я испытывала к Уиллу. Мое сердце уже давно не желало его, а тело просто реагировало определенными рефлексами, которые он вызывал отточенными до совершенства действиями.
Я была инструментом, который он настроил под себя и для себя, а без него… в какой-то момент я утратила способность творить «музыку» без своего Маэстро, иначе говоря – боль рядом с Астоном была единственной возможностью что-либо ощутить, почувствовать себя женщиной. Это так сложно… и так мерзко, но в этом и заключается рок абьюзивных отношений. Когда с ним – невыносимо, а без него – и вовсе никак, и ты пытаешься прервать этот замкнутый круг, почувствовать себя живой за его пределами, но ничего не выходит… ничего, как бы ни старалась, как бы не ни пыталась убедить себя в обратном.
Но рано или поздно все меняется: ты вдруг вспоминаешь о любви к себе, и начинаешь осознавать, с каждым днем все больше и больше, что ты была рождена не для боли. И уж тем более не соткана ковриком для ног того, кого сама возвела в ранг Бога. Ты достойна, чтобы каждый сантиметр твоего тела любили и обожали, восхищались им… а не избавили, пусть и одержимо шепча о пресловутой «любви»… я знала только такую «любовь» – Уилла Астона. И мне очень жаль, что я все еще смею называть это любовью.
Связь, которую он создал, сложно, невозможно разрушить. Хотя, находясь в объятиях и ловя себя на состоянии абсолютного, но мимолетного счастья, я уже так не думаю.
И то, что происходит у нас с Кайлом, никак нельзя назвать настоящими чувствами, и все же… рядом с ним мое сердце расцветает и поет, а не разбивается вдребезги. Он удивительно тонко чувствует меня, угадывая мои желания и то, чего я хочу: в какое мгновение мне необходима грубость, и через сколько секунд она должна смениться на ласку. С ним, я ощущаю себя так, будто мы ходим по грани вдвоем, испытывая все эмоции от бега по краю пропасти, только с одной оговоркой – я знаю, что он никогда не столкнет меня в бездну. И этого ощущения тайной опоры, которую я недополучила от отца еще в детстве, мне всегда не хватало.
Вот, что я поняла этой ночью. И я знаю, что еще долго буду смаковать пережитые новые ощущения, и возможно, даже скучать по ним… черт, я боюсь, что буду скучать по нему, и мы уже зашли слишком далеко.
Мое тело до сих пор горит от прикосновений Кайла, внизу живота разливаются мягкие, горячие, полные тягучей истомы волны… в воспоминаниях мелькают горячие образы и картинки, звуки от слияния наших обнаженных, вспотевших тел, плотно переплетенных воедино… то, как размеренно, и наоборот, по-зверски сильно проникает в меня, наполняя горячим и твердым членом… так, я действительно прокручиваю это в своих мыслях? К слову, его тело – просто космос. И прямо сейчас я плотно прижата к теплому, обнаженному и совершенно космическому Кайлу Стоуну.
Ощущения невероятные. В моей жизни не было других спортсменов, но мне явно достался экземпляр, приближенный к идеалу. Вы когда-нибудь видели ноги футболистов? А бедра? Никогда не одаривала их таким вниманием, до Кайла. Но вчера у меня даже сердце замирало, и я в тайне любовалась его крепкими рельефами и проработанными до мельчайших мышц ногами, стальным прессом, который напрягался каждый раз, когда я прикасалась к нему. Его сила передавалась мне сквозь воздух, отдаваясь пульсацией в кончики пальцев. Кайл дает моей душе то, что ей необходимо – власть и покровительство, и даже говорит таким тоном, что мне хочется его слушаться, хочется прогнуться под него, когда он этого требует. И в то же время, не перегибает палку – он остается мужчиной, при этом, не превращаясь в дикое животное. И он может быть нежным и легко рассмешить меня, и при этом не терять в моих глазах очки мужественности и силы. Казалось бы, вот он – моя мечта и так близко…
