И что если на это был бы способен Кайл, если бы не его карьера?
Но за все это время я так и не решилась рассказать Стоуну правду о своем прошлом. И даже не рассказала ему о том, что я, наконец, вспомнила нашу встречу на пирсе в Швейцарской клинике… смутно, но я вспомнила ее. Врач говорила мне, что тот период из жизни фактически стерся из моей памяти, и это нормально – так подсознание защищается от боли. Все восстановление в клинике, несколько недель после, кажутся мне затуманенным, дурным сном, в омут которого заглядывать и копаться там, поверьте, не хочется.
И все же наши «случайные» встречи – удивительны. Как тут не верить в знаки и судьбу? В буковку «S», которая якобы приносит ему удачу? Может быть, мы действительно даны друг другу не зря, и сыграем ключевые роли в истории наших жизней?
Кажется, мне вновь пора к психологу. Настолько я опять начинаю путаться в своих чувствах, мыслях и страхах, что понимаю: из лабиринта собственных ложных убеждений уже не найти выхода самостоятельно.
Я открываю дверь в нашу с Кайлом квартиру и скидываю с себя туфли на каблуках, невольно облегченно выдыхая. После этих громоздких «копыт» всегда иду по паркету, как по млечному пути. Наши апартаменты погружены во тьму, и как бы я ни возилась с выключателем, лампы наотрез отказывались работать и озарять пространство светом. Странно. Пробравшись с фонариком в телефоне на кухню, я роюсь в ящиках, пытаясь найти зажигалку и свечи…
И вдруг, боковым зрением я замечаю, как в гостиной загорается слабый свет. Слышу тяжелые мужские шаги в тандеме со звуком дыхания. Мускусные ноты его парфюма, щекочущие мне ноздри, не оставляют мне сомнений в том, что Кайл находится здесь, позади меня.
– Привет, малышка, – вздрагиваю от бьющего по оголенным нервам голоса Стоуна. Я не узнаю в нем приветливых нот. Если обычно голос Кайла ассоциируется у меня с чувственным баритоном, то теперь он звучит как животрепещущие аккорды органа. Более того, когда я, наконец, замечаю его мощную фигуру в широком кресле, слабо освещенную светом зажженных свечей (парочку я вчера поставила на туалетный столик), я не узнаю взгляд его серебристых, горящих, даже в темноте глаз, словно обдающих меня парами ледяного воздуха.
Боже, он сейчас мне просто Астона напомнил. Настолько же непробиваемый и жесткий.
Нервно сглатываю, медленно поправляя потрепанные после пальто локоны.
– Ты не отвечал мне… – не сразу нахожусь с ответом я, медленно направляясь к Кайлу. Татуировки на его теле в столь слабом свете выглядят как гипнотизирующие языческие символы, взывающие к моим внутренним страхам. Желудок непроизвольно сжимается, когда я понимаю, что Стоун сейчас не тот Кайл, у которого я могу повиснуть на шее и крепко обнять. Он далекий сейчас. Энергия силы и контроля над ситуацией, выражающаяся в пристальном и цепком взгляде, манит меня, как магнит.
Это как в дикой природе. Побеждает тот, кто умеет подавлять одним лишь взглядом. Астон такое практиковал часто – и я не думала, что в Кайле есть подобная сторона, что заставляет меня дрожать и покрываться мурашками, не от возбуждения и дуновений ветра. От внутреннего трепета.
– Скажи мне, Стефания, – медленно спрашивает Кайл, но по тому, как его ладони сжимают подлокотники кресла, я понимаю, что разговор нам предстоит серьезный. Стальные мышцы бугрятся под литой слабым светом кожей, демонстрируя физическую силу, в то время как взор продолжает испепелять моральной. И то, что происходит – не ролевая игра. Он всерьез в совершенно ином расположении духа. – Ты мне лгала когда-либо?
Последний вопрос сказан таким тоном… «молилась ли ты на ночь, Дездемона?». Если вы понимаете, о чем я. Мне становится не по себе, я словно закрываюсь, превращаясь в комочек оголенных проводов.
– К чему такой вопрос, Кайл? Разумеется, у меня есть проблемы, о которых я не хочу тебе рассказывать, – устало уверяю его я, уходя от ответа, срывая с себя лавандовый пиджак, оставаясь в кружевном боди, который лишь слегка был заметен из под плотно запахнутой ткани блейзера. – Но чтобы лгать…
– Говори! – оскалившись, рычит Кайл.
Никогда его таким не видела.
Я и до одного посчитать не успеваю, как Стоун оказывается в сантиметре от меня, грубо поддевает ладонью подбородок, и, заглядывая в мои глаза, глядя в мою лживую и падшую душу, резко встряхивает, требуя правды. Но какой…?
Какая правда ему нужна? Что я люблю дочь больше всего на свете? Больше любимой работы, больше своего будущего. Что он мне нужен, но я ничего ему не обещала? Как и он мне? Что ему нужно, а? Он хочет сраной правды, чтобы все между нами закончилось, и я вновь осталась бы одна, наедине со своим страхом и этим жутким человеком, от которого мне даже бежать некуда?! Что из этого я могу рассказать…? Что из этого он может понять…
– П-р-а-в-д-у, – сквозь зубы, настаивает Кайл, с таким гневом, что я невольно начинаю трястись, поскольку такой тон, и его действия вызывают во мне определенные и выработанные телом рефлексы.
– Не скажу я ничего. Не скажу тебе, – словно в бреду шепчу я, теряя контроль над мыслями и чувствами. Дышать становиться все труднее, я не понимаю, чем довела его до такого состояния… хотя уже догадываюсь.
– Есть хоть одно долбанное оправдание тому, что за моей спиной ты трахалась с этим е***** ублюдком? – хрипло выдыхает, смерив меня презрительным, ставящим на место взглядом.
Я не знаю, когда я в последний раз слышала такие ругательства на английском. «Fucking bastard». За такое обращение в определенных районах мозги вышибают мгновенно. Но суть не в этом. Кого он имеет в виду? Кайл узнал об Уилле…?
Черт. Черт. Черт… у меня сердце сжимается, когда я смотрю в его искаженное гневом и яростью лицо, и чувствую, как его сердце отбивает гулкие, агонизирующие удары. Внезапно страх отступает, когда на дне его глаз, я вижу мотивы подобного поведения и по крупицам разбираю полыхающие в серебристом омуте ревность и чувство собственничества.
– Подожди, Кайл, послушай…
– Выслушал достаточно! – рявкает Кайл, прижимая мои запястья к ближайшей стене, приколачивая меня телом и сильными руками к стенке. Пока не причиняет мне боли, лишь держит в плену, словно бабочку, зажатую меж пальцев – жестко, чтобы не улетела, но, не переходя черту: чтобы не умерла в плену.
– И вижу по глазам достаточно, – шепчет в мой приоткрытый рот, пока я теряюсь и не нахожу слов, чтобы как-то оправдаться и все объяснить.
– Во-первых, Кайл, я изначально сказала, какие у нас с тобой отношения, – наконец нахожусь с ответом я. – И тебя все это абсолютно устраивало, ты сам сказал, что хочешь от меня только одного! Даже тогда, в Дубай, помнишь…? Ты сказал, что прилетел только для того, чтобы трахнуть меня… что ж, поздравляю! Во-вторых, я тебя не предавала, не хотела… я… я…
– Давай, давай, что придумаешь, изворотливая су*ка? Кто этот зализанный п****, с которым ты просидела в ресторане два часа? – мое сердце готово вырваться из груди, я мгновенно покрываюсь испариной от его слов.
