Эй, стоп, подождите. У меня здесь контракты, у меня здесь жизнь…! Боже, что будет дальше? Мне очень страшно…
«Ты боялась, но… это нужно сделать, крошка».
Прижимаясь к груди стремительно поднимающемуся по лестнице Кайла, прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Что говорит сердце, пробивающее набатом ребра? Оно шепчет только одно, повторяя из такта в такт: доверься.
Вот он момент, который может изменить все, если ты доверишься, поверишь своему мужчине и примешь верное решение. Позволь ему все решить за тебя, ты же так этого хотела… чтобы пришел, схватил, спас, победил… если ты оттолкнешь, если потеряешь, так никогда и не узнаешь вкус исцеляющей и наполняющей любви. Так и будешь жить, терпя удары кнута от того, кто не достоин ни твоих слез, ни твоих мыслей…
Доверься тому, кто не ищет виноватых, не обижается, а просто берет и делает. И беги от того, кто обещает и разбрасывается пустыми словами, а потом обесценивает все это, вставляя свой член в первую попавшуюся шлюху.
Люби себя так, как он любит тебя.
Ты ж чувствуешь, что любит.
И это чувство… пробуждает и воскрешает.
Просто однажды ты решила, что можешь ощутить любовь только через боль и страдания, вымаливая дозу внимания.
Но все изменилось, когда в жизни появился он, и ты вдруг поняла, что… и просить, и вымаливать ничего не нужно. Он просто наполняет тебя, также, как и ты наполняешь его.
Все опасения, которые меня сейчас терзают – не более, чем страхи, которые необходимо преодолеть. Ведь если посмотреть правде в глаза, здесь, в Лондоне рядом с Астоном, у меня давно не «жизнь», а «существование». И вот теперь, когда я в шаге от свободы, когда лучший в мире мужчина уже взял и все решил за меня, организовав мне наилучший вариант спасения вместе с дочкой, откуда все эти страхи? Тяжело выходить из зоны комфорта. Всегда. Бесконечно терзаешь себя вопросами: «а что будет дальше?», «а вдруг не получится?» и в итоге – закрываешься в своем коконе. Оставаясь на месте, ты деградируешь и в какой-то момент, понимаешь, что оказалась в тупике…
Сколько мне можно тянуть? Я убедилась в том, что муж представляет опасность не только для меня, но и для Вероники. И поэтому все контракты, так называемая «жизнь» в Англии, и прочие «преграды» мгновенно меркнут и теряют свое значение, когда порыв ветра ударяет по моему лицу, как только мы с Кайлом выходим на вертолетную площадку. Шум от крутящихся лопастей вертолета действует на нервы, но как только сквозь стекло вижу Звездочку, прижимающуюся к миссис Вудс, я понимаю, что нельзя терять ни секунды. Сейчас или никогда… я окажусь на родине, все будет хорошо. Докажу, что права на Нику отняли незаконно, и ограничу Уиллу общение с дочерью.
Возможно, это жестоко и неправильно, но… разве может это быть неправильно?! Он толкнул ее, и возможно, ударил… что, если бы девочка вывела его из себя? Может он невменяем и психически опасен? Черт, тут даже думать не о чем. Бежать нужно, пока есть возможность.
Вот он мой побег. Даже об организации думать не пришлось. Кайл принял за меня все решения, словно прочитал мысли и я надеюсь, продумал все наилучшем образом… и я правда ему доверяю на все сто процентов, несмотря на то, что все равно не покидает чувство того, что Астон догонит меня, или его люди найдут меня в России… и тогда то уж точно, мне не увидеть спокойной жизни. Я стану его постоянной «рабыней», над которой он будет издеваться до конца наших дней.
Но на раздумья времени не остается. Я готова сделать этот прыжок веры. Снова.
– Эффи, ты слышишь меня? – шепчет Кайл, когда до приземления вертолета остаются считанные секунды. Обхватывает мое лицо ладонями, как только ставит на поверхность площадки.
– Да, Кайл, да… все в порядке, – видимо вид у меня растерянный и напуганный, и Стоун сомневается в том, что я вообще верю в то, что все происходит наяву. – Ты полетишь со мной…? Что будет с тобой? Я боюсь, Кайл… Уилл найдет меня… – нервно щебечу я.
– Не найдет, малышка. Нравится тебе это или нет, но Астона ждет тюрьма, – твердо произносит Кайл, в его льдистых глазах вспыхивают искры лютой ненависти по отношению к сопернику. – Нет времени объяснять, но некоторые его поступки и решения нанесли непоправимый урон человеческим жизням… и отняли их.
– Боже… мне страшно, – хнычу я, но Кайл в ответ крепко прижимает меня к своей груди. Широкой и горячей. Страшно отходить от него даже на миллиметр.
– Обо мне ты не должна беспокоиться. Все, малыш, времени у нас нет, – Кайл на мгновение порывисто прижимается к моему виску, целуя до боли, прикусывая нижнюю губу. Его черты искажает знакомый оскал – смесь боли и отчаянья… каждое его прикосновение отдается агонией в сердце, потому что я не хочу его отпускать. Места себе не найду, переживая за него.
Но как только я оказываюсь внутри вертолета и прижимаю к себе плачущую и пребывающую в шоке Нику, я понимаю, что все, что я должна сейчас сделать – это подумать о ней, уберечь ее, и помочь ей справиться со всем, что произойдет. Правильно объяснить, почему папа так поступил с ней, и почему она, возможно, никогда его больше не увидит… или же будет видеть, но очень, очень редко.
– Мама, куда мы летим? Мама! Мамочка, я боюсь… – надрывно шепчет на ушко Вероника, прерывисто всхлипывая и обнимая меня. От порывов ветра мне было бы холодно, если бы Кайл не завернул меня в свой огромный и теплый пиджак, заодно прикрыв порванное платье. Поглаживая Нику по волосам, я успокаиваю ее истерику, глядя на то, как мы стремительно поднимаемся над вертолетной площадкой, а Кайл исчезает внутри башни. Пока мы поднимались сюда, я слабо слышала ложное объявление о пожарной тревоге, служащее отвлекающим для Астона маневром, но я все равно переживаю за сотни людей, находящихся на мероприятии и пребывающих в страхе… постепенно, Лондон подо мной превращается в скопление огней, что плывут перед моим взором.
– Ника, что папа сделал тебе? Он напугал тебя? Скажи мне правду… – наконец спрашиваю я, когда Ника немного успокаивается. Чтобы принять окончательное решение, мне нужно знать…
– Он меня ударил, мам. Но… это же нормально? Он и тебя ударил, но говорил, что любит тебя, – быстро произносит Ника, пока вытираю слезинки с пухлых щечек. – А потом он меня толкнул. И я видела… – малышка округляет глаза и встряхивает хвостиком на макушке. – Как он бьет Лидию. Мама, в папу вселился злой дух? Я читала в одной сказке…
– Милая, ты меня должна послушать, – перебиваю девочку я. – Мы с тобой со всем справимся. Мы будем вместе теперь, слышишь?
– Мне страшно… что папа обидится, что я боюсь его и мы убегаем… но мне правда было очень страшно. Мне так страшно, mommy.
– Прошу тебя, пока не думай об этом. Мы справимся, – словно мантру повторяю я. – Я с тобой. И я очень тебя люблю. Ты хочешь, чтобы я всегда была рядом?
– Конечно, мамочка. Я правда тебе нужна? Лидия говорила, что тебе плевать на меня… и папа. Он говорил это, каждый раз, когда я возвращалась после наших прогулок.
