И я много сделала и еще сделаю для этого. И у меня еще есть время изучать его дальше. Изучать настолько хорошо, чтобы у него не осталось ни единого шанса. Но сейчас я еще не готова. Я все еще трепещу от его взгляда, я все еще дрожу от звука его голоса, представляю его руки на моем теле, а губы на моих губах, и понимаю, что хочу его сама. А значит, еще нужно себя воспитывать, выжигать в себе эту страсть, вытравливать до хладнокровия.
— А о чем вы здесь так мило беседуете?
Каролина уселась напротив меня рядом с Армандом и кокетливо улыбнулась Владимиру. Интересно, своему гинекологу она тоже так улыбается? Да, я знала, что ее гинеколог мужчина, а также знала, сколько абортов она сделала до того, как украла у меня сына. Один на сроке шестнадцать недель. После этого у нее никогда не могло быть детей.
Я с трудом сдерживала себя, чтобы смотреть на нее без злости, без желания выцарапать глаза или выдрать ей волосы. Еще не время. Потом, позже я причиню ей такую же боль, как она причинила мне.
— Ваша эм. ииии…эммм, — нарочно застопорилась, чтобы унизить и показать, что не знает о том, кто я для Владимира.
— Моя невеста. Виолетта — моя невеста и будущая жена, а еще она моя королева.
Если бы я могла, я бы сейчас расцеловала Владимира в обе щеки и, запищав, повисла у него на шее.
— О как. Неужели в женщинах осталась что-то, что еще может вас привлекать и быть для вас неизведанной тайной?
— Что есть тело? Тело — это глина, пластилин, если угодно. Оно ломается, сохнет, стареет и так далее. Кто любит только тело, тот непостоянен. Заведомо ветренен и несерьезен. И даже глуп. Так как и собственное тело придет в убогость. Любят душу, любят то, что скрывается под глиной. А там, — он посмотрел мне в глаза, — там столько тайн, что жизни не хватит их отгадать.
— Да вы поэт.
Альварес оторвался от сотового и посмотрел на Владимира с косой усмешкой.
— Эта женщина из меня делает многорукого и многоликого. Для нее я кто угодно.
— Завидую… после родов всегда будет рука, которая вылепит совершенство. Жаль… у меня такой возможности не было, и я подурнела, потолстела.
Она деланно надула губы, а я стиснула вилку пальцами. Только не в эту тему.
— У вас есть дети? — спросил Владимир. — Если б вы не сказали, то, глядя на вас, я бы предположил, что вы никогда не рожали.
— Вы льстец. — на её лице не дрогнул даже мускул. — Милый, покажи им фото Матео. Покажи им нашего чудесного мальчика.
Альварес тут же изменился в лице. Это произошло в считанные мгновения, он тут же что-то наклацал в сотовом, и его глаза заблестели, загорелись, брови приподнялись. Как будто он увидел чудо и искренне ему восхитился. На какие-то мгновения я узнала в нем Арманда, которого видела всего лишь несколько раз. Каролина отняла у него смартфон.
— Вот наш Мати. Он прекрасен. Он красив, как ангел.
Протянула телефон мне, и я невольно выдрала его из ее рук, жадно вглядываясь в личико малыша, чувствуя, как меня тошнит, как дико бьется мое сердце и как першит в глазах. Это не ее… не ее мальчик. Он мой. Он похож на меня. Я его носила. Я его хотела. Он — моя жизнь.
— Полистайте. Там он со мной, с папой, с бабулей. Невероятный малыш.
Я переворачивала пальцем фотографии и смотрела на ребенка, не могла им надышаться, нажраться, налюбоваться.
— Дыши медленней. Вдыхай носом и выдыхай носом.
Голос Владимира заставил взять себя в руки и быстро протянуть сотовый Каролине.
— Да, — сказать «ваш сын» я не смогла, — ребенок очень красивый. Простите.
Встала из-за стола и быстрым шагом пошла в туалет. Мне нужно было остаться наедине с собой. Нужно было успокоиться, заставить себя дышать ровнее. Распахнула дверь уборной для людей с ограниченными возможностями и закрылась там на ключ.
Тут же прислонилась к двери, тяжело дыша.
— А это он с бабулей.
И морда садистки, фашистки, которая тянет свои грабли к моему сыну. Обе психопатки, способные на что угодно. Я не верила, что она может любить моего мальчика. Хвастать — да, но не любить. Такие на любовь не способны.
В дверь тихо постучали.
— Открой. Это я.
Голос Владимира заставил собраться, вытереть слезы. Я повернула ключ в замке и впустила его. Он прикрыл за собой дверь и протянул мне свой платок.
— Так вот зачем испанский, танцы, хореография.
— Я не знаю, о чем ты.
Отвернулась к зеркалу и принялась подводить губы.
— Знаешь. И я тебя знаю. По лицу вижу. По глазам. Будешь так нервничать, и другие узнают.
— Уйди. Я сейчас не готова обсуждать свое прошлое.
Усмехнулся и наклонился над раковиной, вымыл руки. Потом повернулся ко мне.
— А я и не собираюсь ничего спрашивать. Выходи за меня замуж.
— Что?
Я не поверила, что слышу это от него.
— Конечно не самое романтичное место для предложения руки и сердца, но я не романтик, ты тоже давно без иллюзий. Так что вот. Как есть.
Это было неожиданно. Это было, как удар под дых, как какой-то ледяной душ.
— Я не…не могу. Я не готова, и мне нечего тебе дать и…
Мягкая улыбка заставила меня замолчать.
— Я ничего и не хочу просить. Ты нужна мне, а я тебе. Почему бы и нет?
Сегодня у меня свидание. Самое главное, самое сумасшедшее свидание в моей жизни. С единственным и самым важным мужчиной, с мужчиной, о котором я мечтала с самого рождения, которого полюбила, едва лишь узнала о его существовании, мужчиной, чье сердцебиение долгое время вторило моему. С моим сыночком. С моей вечной любовью.
Как же долго я ждала этого дня. Как мечтала о нем, как грезила и представляла себе этот момент… эту встречу, эту секунду, когда смогу посмотреть в глаза, прикоснуться. Мальчик мой… как же жизнь невыносима была вдали от тебя, и сама мысль о том, что ты не со мной и чужие руки трогают тебя… и что никто и никогда не будет любить так, как я люблю.
Шла туда на свой страх и риск. Мне отказали в агентствах. Альваресы не работают с кем попало, у них только одно проверенное место для всей обслуги, а там… Там меня не приняли. Их смутил мой испанский с акцентом, возраст, оказывается Альваресы ставили особые условия для своего персонала. Няни должны быть испанками старше тридцати, замужними, имеющими детей и с опытом работы. Иметь рекомендации, и как бонус подошел бы диплом психолога. Все это я не учла… да и как могла учесть. Я понятия не имела, что у них будут такие странные условия.
— Почему старше тридцати? — пожала плечами.
Работница агентства усмехнулась:
— Ну как почему? Чтоб хозяин не заглядывался. Условия все выдвигала его супруга. Мы запишем ваши данные, и как только у нас появится подходящая вакансия, мы вам позвоним.
