— Посмотри, какие чудесные глаза у этой женщины и ее сына. Они невероятно похожи. Это ж надо такое сходство матери с сыном. Глаза один в один!
Это был момент дичайшей радости и вместе с тем такого же дикого страха. Я бросила взгляд на Альвареса, но он усмехнулся уголком рта.
— У тебя, и правда, глаза похожи на глаза Мати. У него вообще очень странные глаза. Ни у кого таких нет в нашей семье. Подозреваю, они достались ему со стороны моей русской бабушки. А для темнокожих и черноглазых испанцев все светлоглазые похожи.
— Наверное, так и есть. — тихо сказала я.
Весь мой запал и ненависть куда-то испарялись, и я судорожно цеплялась за них, тянула к себе, молила не исчезать, не растворяться в этих бархатных карих глазах, в этой мальчишеской улыбке, в ямках на гладко выбритых щеках, в непослушной челке и изогнутых в дерзкой улыбке губах. Ему так шла белая рубашка, которая контрастировала с его смуглой кожей и иссиня-черными волосами.
Я на какие-то часы забыла о том, что он мой лютый враг. В моем теле опять родились бабочки, они воскресли из пепла, зашевелили обожженными крылышками, взметнулись вверх к холодному и замерзшему сердцу. Да, у Мати мои глаза и улыбка его отца. Они оба смеются, катаясь на качелях, а у меня замирает сердце, стучит сильно-сильно. Как будто передо мной сбывшаяся мечта, сон наяву. Какие же они оба красивые. Машут мне руками. У Мати улетел шарик, и оба тянутся его поймать. Ветер развевает густые волосы Альвареса и точно такие же волосики Мати, и на секунду я замираю от понимания, что безумно люблю их обоих, и тут же едкая злость на себя. НЕТ! Его я не люблю. Я его люто ненавижу. И как же тяжело себя в этом убедить, когда он зацеловывает мордашку Мати и трется носом о его нос, прижимая нашего сына к себе, и искренне улыбается ему. Я вижу, как сильно Арманд любит Мати. Этого не скроешь, не сыграешь. Эта любовь сочится с его глаз, из его рук, которые обхватывают сына, гладят, ерошат волосы, щекочут.
Резко вдруг обернулся ко мне. Вначале серьезно посмотрел, даже чуть нахмурился, потом засмеялся и позвал к ним. Мы ели сладкую вату, вареную кукурузу и кучу других гадостей. Матео сидел то у меня на руках, то у Арманда. Мы перекатались на всех качелях, каруселях и самолето-вертолето-машинках.
— Ну что, пошли на Чертовое колесо? Что? Боишься?
— Немного.
— Что-то ты молчаливая. Утром была очень дерзкой и заносчивой. Что такое?
— Я боюсь высоты. Это правда.
— Значит будем работать с твоими страхами, да, Мати?
Малыш кивнул и взял меня за руку. А мне не хотелось на колесо по другой причине. Не хотелось дежавю, не хотелось воспоминаний, не хотелось ворошить внутри себя те самые ощущения несколько лет назад, когда внутри порхали те же самые бабочки.
— Ну что, идем? Или мы сами, без тебя?
Матео дернул меня за руку и склонил голову к плечу. Просит. Вот же ж маленький сердцеед. Уже знает, что ему я отказать не могу.
Мы забрались в кабинку, и я, набрав полные легкие воздуха, села напротив Арманда. Какое-то время молчали, а потом он начал рассказывать Мати, что видит вдали, и позвал и меня тоже. Я встала, а когда подалась вперед, кабинка качнулась, и я со вскриком оступилась. Альварес подхватил меня за талию, удерживая и впиваясь в мои глаза своим диким взглядом. Голодным, алчным, безумным. И меня начинает вести, дыхание прерывается и подгибаются колени от его прикосновения, от головокружительной близости. Взгляд сам опустился на его губы, и собственные засаднило от воспоминания, как несколько часов назад Арманд набросился на мой рот и жадно терзал его своими губами, и как в эту секунду у меня закружилась голова и слезы навернулись на глаза.
Отпрянула назад, села на свое место. Никакой близости. Только дистанция. Божеее, какая же я дура, решила, что готова к этой встрече, к этой игре. А на самом деле ничерта не готова.
Встала под душ, зажмурилась, позволяя горячей воде стекать по лицу, по волосам, по спине, обволакивать меня теплом, согревая дрожащее тело. Проклятый Альварес. Как же быстро он напомнил мне о том, как умеет сводить с ума прикосновениями, взглядами, улыбками. И раньше я реагировала на него именно так. С самой первой встречи плыла только от одного взгляда.
И сейчас… после долгих лет без мужчины, без секса, без поцелуев и оргазмов. Я ощутила, как трепещет мое тело, как в нем зарождается требовательный, примитивный голод. Как он горит внутри, как обжигает меня, отзываясь во всем теле горячей волной. Как твердеют соски, как ноет низ живота. Боже! Я же была уверена, что смогу держать голову холодной, а тело совершенно равнодушным.
А сейчас я опять ощутила бешеную дрожь желания именно к тому, кого ненавидела всей своей душой, всем естеством. Мое идиотское, изголодавшееся и предавшее меня тело вдруг вспомнило, какие наглые и сильные у него пальцы, что они умеют вытворять со мной, как они ласкают, вбиваются, сжимают, трут. Какой Альварес дикий в постели, бешеный.
И мой взгляд плыл, туманился, голова становилась тяжелой, пересыхали губы и горло. Он вызывал во мне едкую страсть, ядовитую похоть. Весь женский голод вдруг сгустился во мне и стал причинять почти физическую боль.
И мне казалось, что Арманд это чувствует. Что я для него еще одна идиотка, клюнувшая на его великолепное тело, на его лицо, на его сумасшедшую сексуальность.
И все это не поддается контролю. Я ничего не могу с собой сделать. Только пытаться побороть и отчетливо рычать себе НЕТ! Это он должен трястись от страсти. Он, а не я. Таковы правила этой игры, и, если я не стану их соблюдать, я проиграю. А мне все больше кажется, что я не соблазняю Альвареса, а соблазняюсь сама.
Вытерлась насухо пушистым полотенцем и вышла из ванной, завернутая в халат, а он по лестнице наверх поднялся в одном полотенце. Волосы мокрые, на теле капельки воды.
И я ощутила словно электрический разряд во всем теле. Мы остановились. Оба. И он, и я. Это были мгновения откровения, мгновения какой-то обоюдной обнаженности. Я узнавала этот сумасшедший, полный страсти взгляд и ничего не могла с собой поделать, отвечая таким же диким взглядом. Он сделал шаг ко мне, а я ринулась к себе в комнату и закрылась на замок дрожащими руками, прислонившись лбом к двери и прислушиваясь к его шагам. Они отчетливо донеслись возле моей двери. И я вцепилась руками в ручку. Еще секунда, и я распахну проклятую дверь. Но шаги начали отдаляться, и я с облегчением выдохнула.
Да, не сегодня. Еще очень рано. Я должна побороть свои чувства. Я должна вытравить их из себя и еще… мне, наверное, нужен секс. Так сказал Вова. Сказал, что я должна найти кого-то, кто хорошенько меня оттрахает, и тогда мысли об этом подонке выветрятся из моей головы и моего тела. Для секса с Альваресом еще слишком рано. Я к нему не готова и… он так быстро меня не получит. Точнее, Нину. Меня он не получит НИКОГДА!
* * *
Он сидит в зале суда, вокруг куча народа, вокруг папарацци. Что-то громко говорит обвинитель, адвокат рядом щелкает карандашом по столешнице. Явно нервничает. Не все идет так, как им хотелось. А он…он думает о Нини.
