Это была окончательная и бесповоротная победа. Бинго. Он даже не думал, что избавиться от Каролины будет настолько просто.
— Но в любом случае есть много подводных камней. Я предлагаю заплатить ей отступные, и она откажется от сына официально.
Альвареса передернуло от гадливости. Неужели откажется за деньги? С какой мразью он жил все эти годы? Сколько лжи об абортах… сколько грязи и мерзости!
— Сколько она хочет?
— Сущие копейки.
Тобиас показал сумму на экране своего сотового.
— Я сейчас.
Арманд набрал Гонсалеса.
— Переведи на счет Каролины…
— Ничего не могу перевести, сеньор. Я сейчас на другой линии с банком. Когда вы успели взять такой огромный кредит и куда вы его вложили?
— Это запасной счет, Гонсалес! Я не беру на него кредиты!
— И все же он взят…вами. С вашего компьютера позавчера вечером. Вы сняли все деньги и запросили точно такую же сумму в кредит.
— Бред! Я этого не делал! Пусть проверяют и вернут мои деньги!
— Операция произведена вами. Ввели кодовое слово, и доступ к счету был с вашего ай пи адреса, с вашего устройства.
— Разберись с этим немедленно! Или пусть дадут еще один кредит!
— Не дадут! Ваши остальные счета арестованы!
— Карамба!
Отключил звонок и посмотрел на Тобиаса.
— Пока что с отступными проблема, но я дам ей нужную сумму после того, как закончится тот нелепый процесс с обвинением в убийстве.
— Хорошо. Я передам ей ваш ответ.
— У обвинения есть еще один свидетель. Мы ее выслушаем и примем решение.
Какой свидетель? Альварес повернулся к Мануэлю, и тот удивленно пожал плечами. Ни о каком свидетеле известно не было. На данный момент показания дали все свидетели. Оставалось лишь получить оправдательный приговор.
— Суд вызывает свидетеля обвинения — Нину …
От одного только имени Альвареса подбросило и обдало кипятком. Он судорожно сглотнул… глядя, как Нина идет к креслу. Волосы собраны в аккуратную косу, платье свободное и скромное.
— Что она делает? — спрашивает у Мануэля, но тот молчит и потирает свой большой нос кончиком пальца. — Так задумано?
Пока Нина дает клятву говорить только правду, Альваресу становится душно, и галстук, как удавка, давит шею.
— Зачем вы дали ложные показания, сеньорита Йованович?
— Меня принудили.
Мануэль вскочил со своего места.
— Протестую, Ваша Честь!
— Протест отклонен! Продолжайте допрос свидетеля!
— Кто вас принудил?
— Она!
Девушка кивнула в сторону Каролины. Дальше все, как в тумане. Перед глазами расплывался зал суда, все голоса сливались в один гул. Все, кроме ее голоса и ереси, которую она им произносила.
— Сучкааа! Я не думала, что ты с ним спишь! Тваарь!
— Если вы не успокоитесь, сеньора Альварес, вас выведут из зала суда и назначат штраф!
Стоит там… напротив обвинителя и спокойным голосом выносит ему приговор. И ведь понимает, что делает. Сейчас никто и ничто не заставляют ее давать показания против Альвареса. А он уже ничего не слышал и не видел. Только эту женщину маленького роста, с удивительными синими глазами. Женщину, которая еще сегодня ночью лежала в его объятиях, а утром стонала под ним и выкрикивала его имя, когда кончала.
А потом…потом просто приехала в суд и дала показания против него. Может, ее заставили? Может, кто-то вынудил все это сделать? Что он о ней знает… ничего. Совершенно ничего. Голос разума едко и насмешливо хрипел внутри.
«Любви захотел? А хера тебе лысого, а не любовь! Она тебя за нос водила! Срать ей на тебя, не ищи оправданий. Нет их!»
Тысячи вопросов и ни одного ответа. Он даже не слышал последние слова судьи, не понял, как окончилось слушание.
— Окончательного приговора нет. Слышите, Арманд?
Мануэль тряс его за плечо?
— Что?
— Суд не вынес никакого решения. Будет еще одна экспертиза. Я настою на ней. Это был мой запасной вариант… но дело почти выиграно, и я не вытаскивал на свет новые факты. Зачем? Но сейчас я дам этому ход. Вы меня слышите? Еще не все потеряно… Есть одна запись с камеры в коридоре.
— Зачем она это сделала? — спросил словно сам у себя.
— Не знаю. Может, ей заплатили.
Он тоже не знал. Вообще не знал и не понимал, в каком месте его только что поломало. И восстановиться невозможно. Он трясет головой, ищет этот сбой, пытается вернуть себе возможность думать, и не получается.
Приехал домой — конечно, она ушла. Все шкафы пустые. Ни записки, ни единого слова. Ничего. Как будто ее никогда не было.
Мати вышел из игровой и, задрав личико к отцу, тихо сказал.
— Нини уехала.
— Да, — странным тоном подтвердил и посмотрел на сына.
— Она обещала меня забрать. Очень скоро. Сказала, что мы всегда будем вместе.
Присел на корточки, чувствуя, как болит под ребрами, будто его двинули коленом под дых. Только сильнее и больнее в миллиарды раз. Как будто ему только что отрезали что-то внутри. Жизненно важное, необходимое, и он ощущает эту пустоту, и ни одна сволочь не предупредила, что это случится. Его выпотрошили без наркоза. И не будет никаких изменений, не будет никакого счастья, другой жизни. Ни черта больше у него не будет.
— Нини не сможет тебя забрать, Мати.
— Сможет! — ударил отца по груди. — Сможет! Она сказала! Сказалаааа!
С ним случилась истерика, и Арманд еще долго его укачивал, прижимал к себе, носил по дому, а малыш звал и звал Нину. Сучку, которая отключила все свои телефоны. Просто исчезла, растворилась. Бросила их обоих настолько безжалостно, настолько подло, что от одной мысли об этом Арманда всего трясло.
Отнес наплакавшегося сына в постель, скинул пиджак на стул, выдыхая и хватаясь за бутылку с виски. Из кармана на пол выпал ключ, зазвенел и прокатился по паркету.
Решение заняло ровно секунду.
Арманд не торопился. Нет. Наоборот, медленно ехал по улицам, глядя впереди себя через лобовое стекло. Ни музыки, ни одного звука. Как робот, реагируя на светофоры и разметку. Машина сама приехала к тому самому дому. Там темно. Ни в одном окне не горит свет. Подошел к мощной ограде, и залаяла собака, просунула морду под забором злобно скалясь и рыча.
Арманд покрутил ключ и сжал в ладони, сдавил очень сильно. Собака не даст войти в здание. Вернулся в машину, опустил голову на руль.
