Похоже, это их ничуть не смутило.
Свобода
Ещё одна вещь, которую я узнала о пингвинах сегодня утром, это то, что они страшно тяжёлые. Мы как минимум год добирались до грядок с кресс-салатом. К этому времени Сид уже наверняка проснулся.
– Давай, Элли! – поторопила её я, оглядываясь назад.
Она вся раскраснелась, а вот пингвин выглядел вполне довольным жизнью.
А ещё пингвины жутко скользкие, и поэтому их трудно удержать. Их покров похож на мех, но на самом деле это перья, ведь пингвины же птицы.
Так или иначе мы с трудом преодолели живую изгородь, и я увидела большой резервуар за грядками с кресс-салатом.
Похоже, пингвины тоже.
Малыш начал извиваться, пытаясь вырваться.
– Прекрати! – рявкнула я, в миллионный раз затягивая на нём рукава толстовки. – Перестань. Пойми, я делаю это не ради забавы, а для твоего же блага.
Он посмотрел на меня и – провалиться мне на этом месте! – расплылся в ухмылке.
Последние пятнадцать метров стали сущей пыткой. Коляска застревала в каждой ямке, волосы вечно падали мне на глаза, нос чесался, я вся взмокла, и от меня воняло тухлой рыбой.
Я начала считать шаги. Один-два-три-четыре, один-два-три-четыре. Ага, вот мы прошли диспетчерскую вышку…
Один-два-три-четыре, один …
Ура! Грядки с кресс-салатом, наконец-то!
Я расстегнула на коляске ремни и, избегая острого клюва, вынула из неё большого пингвина.
– Дальше давайте сами, – сказала Элли, снимая со среднего пингвина ветровку, а с пингвинёнка – толстовку.
– Поплавайте. – Я пошлёпала рукой по воде.
Пингвины застыли, глядя на меня, как будто я телевизор.
– Может, они не умеют плавать? – предположила я.
– Все пингвины умеют плавать, как рыбы… Конечно, они могут.
Впрочем, по голосу Элли было слышно, что она в этом совсем не уверена.
Я полезла в сумку. В ней ещё что-то оставалось. Я вытряхнула всё над баком, и пингвины, как по команде, дружно нырнули в воду.
Надо же! Фантастика. Даже не верится.
– Ух ты! – воскликнула Элли.
– Ух ты! – воскликнула я.
Пингвины кружились друг возле друга, словно пикирующие ласточки. Бак был глубоким, но вода – прозрачной, и мне было отлично видно, как они устремлялись то вниз, то наверх. Не берусь утверждать, потому что у пингвинов нет лиц, но в тот момент я была готова поклясться, что они улыбались.
Большой пингвин вылез на бетонный бортик, чуть отошёл вразвалочку, а затем нырнул обратно, и, проскользнув мимо двух других, вынырнул на другой стороне.
– Ой! Ты только посмотри! – пискнула Элли.
– Мы справились! – воскликнула я.
– Мы изменили мир к лучшему, – добавила Элли.
– Бом! – сказали часы на здании мэрии.
Бом. Бом. Бом. Бом. Бом!
– Пфф, – вздохнула я.
Волоча через сад коляску, мы помахали на прощание пингвинам и юркнули в дом.
Пингвин против кресс-салата
Невероятно гордые собой, мы прокрались по лестнице в мою комнату. В ней всё было так же, как и когда мы ушли отсюда, и, хотя сквозь шторы проникал свет, Сидни, похоже, всё ещё спал.
– Что мы будем с этим делать? – спросила Элли, стаскивая вонючие бледно-голубые джинсы.
У меня была наготове блестящая идея – засунуть джинсы в мусорный пакет. Бросив в пакет и мои джинсы, я убрала его под кровать.
– Давай подождём, пока мама уйдёт, а потом я брошу их в стиральную машину.
Элли отправилась в ванную. Я же встала у окна и наблюдала за резервуаром. Смотреть было особо не на что, лишь время от времени из воды выскакивала чёрная голова.
Меня наполняло приятное тепло собственной правоты. Вот они, пингвины, свободные и счастливые. Теперь они могут резвиться, нырять в глубину и лакомиться креветками и раками, что прячутся на дне резервуара. Мы сделали доброе дело – я сделала доброе дело.
Я использовала инструменты папы в благих целях. Инструменты и чуть-чуть решимости.
– Да, – сказала я вслух. – Да, я поступила правильно, папа, я сделала то, что делал ты.
Меня буквально распирало от гордости.
– Да, – снова повторила я.
Большой пингвин вылез из бака и встал на бортик. На этот раз его внимание привлекли грядки. Двенадцать зелёных полосок свежего, молодого кресс-салата.
Аккуратно спустившись к ближайшей грядке, он плюхнулся на влажную зелень.
Вода на грядке была глубиной менее десяти сантиметров, но он начал барахтаться в ней и чесать себе спину о бортики. В результате через всю грядку пролёг глубокий шрам.
– Нет, только не это! – в ужасе пробормотала я.
Оттолкнувшись от края грядки, пингвин словно ракета устремился вперёд, пропахивая тёмную полосу. Оказавшись на другой стороне, он вновь вылез на край грядки и зашлёпал к большому баку.
Я вновь задумалась о мусорном баке, полном тухлой рыбы. Неужели они едят её каждый день? Каждую неделю? Каждый час?
Где мы найдём для них столько рыбы?
Элли подошла и встала рядом со мной.
– Что это за большое коричневое пятно на краю грядки? – спросила она.
– Большой пингвин вылез из бака и попробовал искупаться в грядке, но затем вернулся в бак. По-моему, это не страшно. Главное, что пингвины счастливы, значит, и мы тоже, – ответила я. – Это просто здорово!
Хотя, если честно, у моего ощущения счастья уже возникали серые пятна по краям.
– Да, – согласилась Элли. – Это просто фантастика.
По её тону я бы не сказала, что она счастлива.
– Это точно, – сказала я, по-прежнему глядя в окно.
– Скарлет?
– Да?
– Что будет, если они не захотят оставаться в баке?
Пингвин против надувного бассейна
– Ааааххх!
Это кричала мама, и её крик разбудил меня.
Похоже, я уснула на кровати, потому что в окно пробивались лучи солнца, и было слышно, как в саду вопит Сид, вопит так, как будто проснулся уже сто лет назад.
