– Элли?
Она продолжала что-то напевать.
– Элли.
– Что такое?
Я указала на диспетчерскую вышку.
– И что не так?
– Что она тебе напоминает?
– Диспетчерская вышка?
– Сарай на ножках. Авиаконструктор! Лишние детальки!
Элли вгляделась внимательнее.
– О! – пискнула она. – Ой!
Выше голову
Мы даже не стали одеваться. Тем более, это вызвало бы подозрения. Оставив матрасы плавать в воде, мы в купальниках крадучись юркнули в щель в изгороди позади грядок с кресс-салатом и вышли на аэродром.
Диспетчерская вышка выглядела в точности как сарай на пирамиде из балок.
– Что мы ищем? – говорит Элли, топая вслед за мной по траве.
– Не знаю. Пока мы просто смотрим.
Путь занял всего несколько минут – до вышки было рукой подать. Там нас встретил огромный красный знак с надписью «НЕ ВХОДИТЬ» и колючая проволока, однако кто-то уже проложил путь, и мы прошли, даже не оцарапавшись. Вдруг я подумала, что одежда была бы не лишней, но было уже поздно. Остановившись у основания башни, мы задрали головы вверх. Я надеялась сразу что-то увидеть. Но, посмотрев вверх, увидела лишь нижнюю часть башни. От земли к крошечному люку вела ржавая лестница.
– Скарлет? – с сомнением в голосе окликнула меня Элли.
Я поставила ногу на первую ступеньку. Она была раскалена, но, похоже, была крепкой. И я полезла дальше.
– Скарлет! – крикнула мне в спину Элли.
Но я продолжала карабкаться, пока не добралась до люка. Тот оказался закрыт на навесной замок. Маленький, ржавый, но всё же замок.
Ещё не хватало.
Так вот для чего отец передал мне свои инструменты. Не ради пингвинов и не ради сладостей, а ради аэродрома!
Блин.
– Что там? – крикнула Элли.
– Замок.
– Да, незадача, – вздохнула она. – Может, мне вернуться за отмычками?
– Нет, тебя поймают. Мы должны что-то придумать. Можешь найти камень?
И Элли занялась поисками камня. Увы, здесь не было ничего, кроме травы и асфальта. Но на самом краю аэродрома, возле кустов, ржавела куча старой сельскохозяйственной техники.
– Вон там! – указала я. – Принеси какую-нибудь железку.
Чтобы помочь ей, я начала спускаться вниз по лестнице. Металлические перекладины больно впивались мне в ноги. Но Элли добралась до кучи металлолома раньше, чем я ступила на землю.
– Вот! – крикнула она и помахала чем-то вроде ломика. – Подойдёт?
Я снова вскарабкалась по лестнице, на этот раз остро осознавая, что на мне был надет только купальник. Лестница была ржавая, шершавый металл царапал коленки, и мне некуда было деть железный прут. Я была вынуждена зажать его под мышкой, пока не добралась до самого верха. Там я поводила прутом над головой, пытаясь просунуть в петлю, на которой висел замок. Уфф. Попала. Я резко крутанула прут. Шурупы, которыми была прикручена петля, выскользнули наружу.
– Берегись! – крикнула я и бросила железку на землю.
Кроме замка там была ещё деревяшка, игравшая роль шпингалета. Я крутанула и её. Люк над моей головой тотчас стал тяжёлым. Я была вынуждена пригнуться, чтобы он открылся.
Я посмотрела вниз на Элли.
– Я иду. Не хочешь составить компанию?
– Нет, спасибо, я постою здесь, – сказала она и показала мне большой палец.
Я же со смесью страха и волнения влезла в отверстие люка.
Папа
Внутри это был обыкновенный сарай. Восьмиугольный сарай с потрясающим видом, от нашего сада и до самого моря. Это тем более было похоже на сарай, что здесь был свален старый мусор. Хотя на всех стенах имелись окна, кто-то вбил над ними гвозди и развесил всякое барахло. Прекрасный вид загораживали гроздья противогазов и древних, подбитых мехом курток, и всё это было густо затянуто паутиной.
Посередине пола, рядом с люком, стоял огромный письменный стол, на котором высились горы древних электрических приборов, каких-то датчиков, рукояток и проводов, как будто кто-то решил очистить это место, но махнул рукой и оставил эту затею, поняв, что всё это барахло придётся тащить вниз по лестнице.
Под одним из окон, выходящим на наш дом, лежал рюкзак, почище и поновее, и набор инструментов. Я подняла рюкзак и вытряхнула содержимое на пол.
– Что ты нашла? – крикнула Элли снизу.
– Ничего особенного, – ответила я.
Там был клей, бумага, ножницы, новенькая толстовка с этикетками, пустая бутылка из-под воды, фонарик, самоучитель китайского языка, пустая коробка для сэндвичей и бинокль.
В самом низу лежал спальный мешок, из разряда тех, что можно втиснуть в невероятно крошечную сумку, и надувной матрас. Неужели папа спал здесь?
Я взяла бинокль. Папин? Я посмотрела в окуляры. Доски на стенах сарая тотчас сделались гигантскими, пол приблизился настолько близко, что утратил фокус. Я подняла бинокль к окну и навела его на наш сад. Да это просто фантастика! Я увидела, как по краю кучи компоста бегают мыши. Увидела, как в спальне мамы дядя Дерек переодевается в спортивный костюм, увидела затянутые шторы на окне моей спальни, увидела, как мама режет на кухне хлеб. И даже какую передачу смотрит по телевизору Сид.
Я смотрела в бинокль на моего брата, наблюдая за его передвижениями по дому.
Точно так же папа смотрел на нас. Он видел меня, видел всё время. Он видел, как я просыпаюсь утром, как ложусь спать по вечерам. Он наверняка видел, как я впервые пошла в школу, как в моей первой школьной форме я сидела в маминой машине. Он наверняка видел водопроводчика под раковиной, видел, как суетилась мама, пытаясь приготовить чай. Он всё это видел отсюда в тот день, когда написал письмо. Я огляделась по сторонам. На пыльном столе лежала шариковая ручка и несколько листов пожелтевшей бумаги.
Я сдула пыль. Несколько начатых и незаконченным писем, все как одно, папиным почерком. Он перепробовал целую сотню разных начал: моя милая Скарлет, дорогая Скарлет, моя любимая малышка…
Всё это было написано, пока я играла в саду с маминым чайником, набивая его песком и листьями. Я собрала все листки.
– Скарлет, с тобой всё в порядке? – крикнула снизу Элли.
– Да, но я пока ничего не нашла. Что бы это ни было.
– А если посмотреть вверх? – предложила она.
