– Эй, ну чего ты? Иди ко мне.
Анри протянул руки, чтобы обнять меня, и я прильнула к нему. Ладно, возможно это было не совсем умно и мило с моей стороны, ведь у него ко мне были чувства, а я отказала ему. Но сейчас Анри был всем, что у меня осталось. Не то чтобы раньше у меня было многое, но все же внезапно оказалось, что у меня есть что терять. И совсем немало.
Я снова зарыдала, оставив попытки сопротивляться слезам: все равно у меня это не получалось. Я плакала по своему отцу, по Эшу, по матери, умершей во время родов, с которой мне никогда не суждено было познакомиться, по той счастливой жизни, которой я была лишена, и по испорченному светлому будущему. Было ли вообще у меня будущее? И все же о жизни без Эша я не могла и не хотела думать. Как я могла так глупо поступить и снова оттолкнуть его от себя? Неужели я правда думала, что его семья навредила бы ему, если он остался бы со мной? Все-таки родная кровь.
Хотя для Мерлинов эта прописная истина, казалось, не имела никакой силы. Никто из них – конечно, не считая моего отца, – не был рад тому, что я выжила после ритуала магической активации, и даже тому, что я вообще появилась на этот свет. Ребенок, который не должен был родиться… Вот и все, чем я стала для них. К счастью, моими родственниками были также и Лекурты. Многих из них я еще даже не видела, но Анри и Тианна сразу стали мне дороги, и даже Аджани, казалось, искренне хотел мне помочь. Это и так было больше, чем я могла ожидать и о чем могла просить.
Постепенно я успокоилась и высморкалась в последний раз. Я снова вспотела, и теперь пижама, которую Тианна дала Анри для меня, промокла насквозь. Если бы я была с Эшем, можно было бы просто снять ее, но сейчас, хотела я того или нет, нужно было терпеть ее на себе, поскольку я очень сомневалась, что Тианна могла догадаться положить мне с собой запасной комплект. Я смущенно улыбнулась.
– Прости меня. Вообще-то я не плачу на глазах у других, точнее, я не делала этого с пяти лет, но сейчас я ничего не могу поделать с этим. Слезы льются, когда хотят.
– Не беспокойся, – ответил Анри. – Они тоже могут демонстрировать нашу силу, как бы парадоксально это ни звучало. Я не из тех, кого пугают женские слезы. Это часть нашей жизни, и иногда слезы действительно помогают.
Я кивнула.
– Очень мудрые слова, и я думаю, что ты прав. Мне, в самом деле, стало немного легче.
– В этом нет ничего удивительного после всего, что ты пережила за последние несколько дней. Должно же напряжение как-то выходить наружу, – он задумчиво помолчал, но затем продолжил: – Мне жаль, что мой отец поначалу так резко с тобой обошелся. Дело вовсе не в тебе, он всегда такой. Но у него доброе сердце.
– Как прошло твое детство? – поинтересовалась я, мысленно спрашивая себя при этом, могло ли оно быть похожим на мое детство, если бы я росла в семье Лекуртов.
Даже мысль об этом казалась странной, и я едва ли могла это себе представить, но в обычных семьях кузены и кузины часто растут вместе, значит, так могло быть и у нас с Анри. И тогда я знала бы с раннего возраста и Эша. Интересно, влюбились бы мы тогда друг в друга? Или вначале я оттолкнула бы его от себя, как это произошло сейчас? Возможно, в окружении любящих родителей я выросла бы с совсем другим характером, но все же, вероятнее, мы ругались бы и не обращали бы друг на друга внимания до тех пор, пока однажды не начали бы понемногу сближаться. Классическая история, когда в детстве ты не хочешь признавать, что у тебя появились чувства к лучшему другу старшего брата (или старшего кузена, как в моем случае), и пусть мне не очень хотелось бы этого, но так произошло бы и со мной – я слишком хорошо себя знала. А значит, опять было бы потеряно время… Что за отношения у людей со временем? Нам кажется, что его еще много, но это не так. И даже если ты молод, это еще не гарантия счастья.
Анри ответил на мой вопрос не сразу, и это навело меня на мысль, что даже его детство не было беззаботным, но, наконец, он сказал:
– Наверное, тебе сложно будет это представить, но меня очень оберегали от всего, пока я рос. В отличие от моего старшего брата и, например, даже Эша, я имел возможность наслаждаться детством, моя мать считала, что это очень важно. Конечно, я практиковался в магии вуду, но не так много, как Кури. А когда мама умерла… Кури начал бесконечно соревноваться со мной, чтобы выяснить, кто из нас лучший, хотя и так было понятно, что мне не сравниться с ним, ведь у меня было намного меньше опыта. Однако мой отец поощрял соревнования, поскольку один из нас когда-нибудь должен будет стать хунганом. Но для меня и так всегда было понятно, что это место принадлежит Кури. Он сейчас занимает пост заместителя хунгана и однажды сам станет предводителем нашего клана. У Тианны нет детей, так же, как и у… – Анри замолчал, и я догадалась, что он хотел сказать про Софи, но понял, что теперь это не так.
– Не бойся, я не буду пытаться занять место главы клана Лекуртов, – сказала я шутливым тоном, чтобы разрядить обстановку. И у меня это получилось, потому что Анри улыбнулся:
– А что, немного свежего ветра нам бы не помешало!
– Можно спросить тебя кое о чем? Тианна назвала твоего отца «папой Аджани». Что это значит?
– «Папа» – это официальное обращение к хунгану, которое принято использовать также и в разговоре о нем с другими людьми. Кстати, на Гаити еще обычно целуют ступни хунгана при встрече с ним.
Я удивленно подняла брови.
– В таком случае я надеюсь, что не оскорбила твоего отца тем, что не сделала этого. К сожалению, я не знакома с вашими традициями и обычаями.
– Ты узнаешь о них со временем, – отозвался Анри. – Я расскажу тебе все, о чем следует знать.
Я кивнула. Мне было очень любопытно узнать побольше о своих корнях, но немногие часы, оставшиеся до рассвета, лучше было потратить на сон. Поэтому мы замолчали и просто наслаждались тишиной. В этом отеле было как-то невероятно тихо. Стены были значительно толще, чем во всех других отелях, которые мне доводилось видеть в своей жизни, чтобы постояльцам не мешал храп соседей, шаги в коридоре или хлопанье дверей. Даже машин на улице не было слышно. В этом было что-то пугающее. В таком городе, как Лондон, который никогда не спит, я привыкла слышать ветер и уличный шум, ведь даже ночью люди спешили куда-то по своим делам, кто – с работы, кто – на работу, кто – с вечеринки, кто – домой к своему другу или подруге.
Ах, Эш… От одной мысли о нем мое сердце начинало биться быстрее, и на этот раз дело было не в страсти, нежности или моих чувствах к нему. Просто я очень боялась за него, за то, переживет ли он эту ночь. Как он там? Как бы я хотела телепортироваться к нему… Но это было невозможно, и на мгновение я ужасно разозлилась. Зачем становиться могущественной ведьмой, если ты все равно не можешь делать, что пожелаешь? Для чего мне вообще тогда моя сила? Но затем я успокоилась: нужно вести себя разумнее. Маги смогут выследить меня, и, даже если сейчас это не имело для меня никакого значения, – ведь что могло быть важнее, чем еще раз обнять Эша? – в любом случае, они не оставили бы его одного на ночь. Риск попасться кому-то из Морганов прямо в руки был слишком высок. Пусть они и отказались от охоты на меня, но это еще не означало, что они откажутся от возможности убить меня, если судьба преподнесет им такой шанс на блюдечке с голубой каемочкой.
