Нельсон неспешно обошел стоящего на коленях Марека, пока не оказался прямо передо мной.
– Мне нужно, чтобы Ариана сняла с меня оставшуюся часть моей клятвы.
Я удивленно нахмурила лоб. Он хотел, чтобы я снова разрешила ему причинять боль людям.
Пффф, перебьется. Марек и его призмы мне были больше не нужны. В прошлом я рассчитывала с его помощью попасть в Патрию, чтобы там заставить говорить Немидеса. С тех пор уже столько всего произошло. Прежде всего я вновь нашла Люциана.
– Нет, спасибо, – равнодушно произнесла я. – Можешь оставить призмы себе.
Хоть мне и претила мысль оставлять мощные кристаллы в руках бесчестного отступника, с другой стороны, мне понравилась идея, что Нельсон на протяжении всей своей вечной жизни был связан обещанием «творить лишь добро».
– Ты освободишь меня от этой клятвы! – зашипел он.
А потом произошло одновременно несколько вещей. Люди Нельсона достали пистолеты и прицелились в меня. В ладонях Тоби и Силин зажглось зеленое пламя. Охотники выхватили свои кинжалы, пока Марек, хныча, скорчился на полу. Но быстрее всех оказался Люциан. Я и моргнуть не успела, как он уже стоял позади Нельсона, вонзив в него свой ациам, так что его светящееся острие прошло насквозь через грудную клетку и вышло с другой стороны.
Все затаили дыхание.
– Скажи своим людям, чтобы опустили оружие, – потребовал Люциан спокойно, но от этого не менее угрожающе.
От страха у Нельсона глаза чуть не вылезли из орбит. Подчинившись его беззвучному приказу, его демоны сделали то, что им было велено.
Покачивая головой, Бел подошел и встал перед своим зятем. Судя по его виду, он не чувствовал себя в опасности, не был ни в ярости, ни разозлен, только раздражен.
– Моя сестра не обрадуется, когда – в очередной раз – поймет, с каким сказочным идиотом решила встречаться.
– Как же низко ты пал, что теперь водишься с брахионом, Бел? – прошипел Нельсон, при этом слово «брахион» прозвучало из его уст как ругательство.
Ладно, очевидно, парень не блистал интеллектом. На его месте я не стала бы оскорблять человека, способного в один момент обрубить мою жизнь.
– Да я любого брахиона предпочту твоему обществу, – парировал Бел. – А сейчас тебе следует извиниться перед Ари за свою необдуманную попытку шантажа. В конце концов она над тобой сжалилась и не убила.
Нельсон с неохотой покосился на меня.
– Мне очень жаль, – процедил он, как непослушный ребенок. Разумеется, я не поверила ни единому слову, но определенный потенциал в общении с якобы таким ужасающим Алым Львом чувствовался.
Услышав это, Люциан тоже, развлекаясь, спросил у меня:
– Тебе этого достаточно, малышка?
– Я бы не стал так ее называть, – пробормотал изменник. – Она довольно чувствительно на это реагирует.
Люциан удивленно вздернул брови и взглянул на меня. Я ответила на его вопросительный взгляд упрямым пожатием плеч.
– Люциан может называть меня как хочет.
Нельсон шокированно поперхнулся воздухом:
– Люциан, как Люциан Анку? – заикался он. – Я думал, он мертв?!
– По мне похоже, что я мертв? – невозмутимо спросил Люциан.
– Черт, мужик, я не собирался угрожать твоей паре… пожалуйста, прости меня. Можете забирать Марека и призмы, но, пожалуйста, не убивайте меня.
Меня всегда удивляло, как имя Люциана действовало на некоторых праймусов, даже если они вообще ни разу не встречались с ним лично. В этом смысле Люциан тоже был своего рода легендой. А это еще одна причина, по которой мы великолепно подходили друг другу.
– Пожалуйста, прошу! Я даю вам слово! – продолжал ныть Нельсон. Я чуть было не потребовала от изменника еще какую-нибудь веселенькую клятву, но потом все-таки передумала. Это просто излишне затянуло бы процесс, а единственное, чего я сейчас хотела, это оказаться в своей комнате. С Люцианом.
Поэтому мы забрали с собой Марека с его призмами и вдевятером – под душещипательный аккомпанемент извинений Нельсона – впихнулись в портальную комнату.
– Откуда ты, кстати, знаешь этого отступника? – насел на меня Гидеон. Нотки в его голосе опять выдавали в нем беспокоящегося старшего брата.
– Он объявил награду за голову Люциана… – просто ответила я, пока Бел заставлял проявиться дверь к нему домой в Валлетту. – Тогда я как-то на него и наткнулась.
Чувствуя на себе загадочные взгляды Люциана, я услышала, как Марек забубнил в свою белую бороду:
– Да у этой девчонки явно не все дома. Натыкается на Алого Льва Сомали…
Бел взялся за ручку и распахнул обе дверные створки. Из-за разницы в часовых поясах по ту сторону двери все еще было темно.
– …разгуливает с брахионом, – не останавливался Марек.
В нос ударил странный запах.
– …запросто заваливается к хронисту, когда ей в голову взбредет.
Дым. Бел сделал шаг вперед и застыл.
– …вызывает своего отца на Тихий омут…
Отпихнув в сторону Марека, я пролезла вперед и тоже замерла. Там, где во всем своем великолепии стояли владения Бела, из пыльной дымной завесы проступали лишь остовы руин. Обугленные каменные валуны разрушили половину атриума. Электричества не было. Единственный свет исходил от языков огня, тут и там лизавшего деревянные балки. Выглядело так, словно произошло землетрясение.
– Лиззи! – Гидеон помчался в развалины дома, которые еще держались.
«Мама!» Я тоже побежала так быстро, насколько это позволяли завалы. От страха за маму, лучшую подругу и за Викториуса у меня сжималось горло. Всей передней половины холла уже не существовало. И, хоть лестницы пока еще стояли, обрушившийся потолок проломил большую часть ступеней. Там же лежало засыпанное тело. Однозначно женское. Гидеон начал, используя свою сверхчеловеческую силу, раскидывать обломки. Люциан и Райан присоединились к нему, чтобы помочь. Это была Фиона. Или лучше сказать, ее человеческая оболочка. Если бы демоница по-настоящему погибла, здесь бы обнаружилась только кучка пепла. Гидеон поспешил дальше, а Тоби при помощи своей магии зажег парочку световых шаров, которые осветили развалины нереальным светом. Мне в глаза бросилась запыленная фигура чуть дальше в сторону кухни. Пробираясь вперед по галерее, я поцарапала голень. Но я этого даже не заметила, поскольку то, что сейчас было у меня перед глазами, оказалось хуже, чем любая возможная физическая боль. Оскар, стоя на коленях, склонялся над маленьким телом. Стоический взгляд старика устремился в никуда, и лишь дорожки от слез на его испачканных пылью щеках доказывали, что он не все время был так спокоен. Перед ним лежало неподвижное тело Пиппо. Создавалось впечатление, словно мальчик просто спал, словно он очнется в любую минуту и снова станет тем беззаботным радостным Пиппо, которому всегда удавалось меня насмешить. Но я знала, что этого не произойдет. Я больше не слышала стук его маленького сердечка. И даже если бы я не смогла поверить собственным ушам, это было написано на лице у его деда. Крик его дочери, от которого кровь стыла в жилах, лишь добавил ему страданий. Силин бросилась к сыну. Я зажмурилась. Их боль была так ощутима, что я едва могла дышать. Почему? Ведь Пиппо был всего лишь ребенком. Кто сотворил такое зло? Настолько лишенное смысла?
