Местных жителей практически нигде не видно. Только вечно любопытные мальчишки то тут, то там торчали на перекрёстках. На окраинах города, там, где частный сектор, возле заборов иногда можно было увидеть плохо одетых пожилых мужчин, смотревших, как мимо них по дороге проезжают колонны немецких войск. Огромное количество техники удручающе действовало на них. Местные жители теперь понимали, почему Красная Армия отступала. В общем, это был обычный прифронтовой город.
Входившая в состав Брянского фронта 13-я армия русских с 29 августа наносила контрудар, вернее, это была попытка контрудара. В нём участвовали, как было известно немецкому командованию, всего три дивизии. Да, вначале они добились некоторого успеха, но потом сами оказались в очень трудном положении. Их дальнейшая судьба обещала быть незавидной.
«Опель-капитан» медленно ехал по улицам этого небольшого русского городка, боясь задеть кого-нибудь из своих солдат или врезаться в грузовик или броневик. Техники в городе скопилось порядочно. Через несколько часов эти мотопехотные полки отправятся дальше преследовать русских, которые отчаянно сопротивляясь, оставляя заслоны, отходили с ранее занимаемых рубежей.
Наконец «Опель-капитан» остановился у длинного двухэтажного здания, где-то на окраине города N. До войны, видимо, в нём располагалось какое-то государственное учреждение, ведавшее, например, сельским хозяйством, а может быть, там было и ремесленное училище. Такие здания часто встречались в небольших русских городках.
«О, это прибыло начальство, сразу видно», – подумал часовой, стоявший у шлагбаума. Он поднял шлагбаум и вытянулся в струнку, как того требовал от них фельдфебель.
– Позовите гауптмана Хершнера, – процедил сквозь зубы Людвиг фон Хольшенбах, копируя манеру обращения эсэсовцев. Ему нравилась эсэсовская независимость, он не раз думал о том, как бы сменить форму офицера Абвера на эсэсовский мундир. Ведь возможностей у офицера СС гораздо больше.
Часовой подбежал к своей будке, поднял трубку телефонного аппарата и что-то быстро в неё сказал. Вскоре из здания поспешно вышел гауптман Хершнер. Это был тридцатилетний полноватый мужчина среднего роста. Глаза его прятались за очками. Форма на его фигуре сидела плохо. Сразу было видно, что это не потомственный офицер, а какой-нибудь бывший школьный учитель, которого фюрер призвал на службу перед началом войны с Польшей.
Вермахту нужны люди, поэтому призывали даже таких интеллигентов-очкариков, как Хершнер. Правда, не понятно, как он оказался в Абвере. Наверное, похлопотали какие-нибудь его университетские дружки.
Хершнер подал знак часовому, и тот пропустил автомашину во внутрь военного объекта.
Хершнер подошёл к остановившемуся черному «Опель-капитану», внимательно, может быть, даже чересчур внимательно прочитал удостоверение, которое ему протянул сидевший в нём офицер. Удостоверение ещё сильней подействовало на гауптмана: он тоже вытянулся в струнку, как недавно это проделал часовой.
Людвиг фон Хольшенбах приехал в разведорган, действовавший при армии, наступавшей в районе русского Брянского фронта. Разведчики этой армии недавно захватили в плен офицера штаба одного из разгромленных ранее советских корпусов, и Людвиг надеялся, что его допрос позволит получить интересные сведения.
– Поезжайте, допросите русского, – сказал шеф Герлиц, давая задание. – Может быть, узнаете у него что-нибудь интересное. Только не медлите! Возвращайтесь быстрей. У нас здесь много дел!
Герлиц, как всегда, был занят. Он вникал в детали любой операции. Старался контролировать работу чуть ли не всех своих подчинённых. Даже непонятно было, откуда у него столько сил, энергии и времени. Ни у кого из подчинённых Герлица времени катастрофически не хватало. У самого же шефа находилась минутка, а то и больше, чтобы вникнуть в детали той или иной операции. При этом он всё понимал сразу и давал ценные советы.
Фон Хольшенбах очень ценил своего начальника. Он старался ему подражать, считая, что так его карьера может двигаться быстрей.
49
Ухаживания капитана Вадима Милевского становились неприятными для Маши Феклистовой. Он, конечно, симпатичный мужчина, но слишком навязчив. Чересчур навязчив. Такое ощущение, что куда пойдёт она – туда направляется и он.
Они вместе работали, так что сталкиваться приходилось часто друг с другом. Когда, конечно, Вадима не отправляли в командировки. К счастью, это случалось часто.
Вообще поведение Милевского начинало напоминать настоящее преследование. Вчера, например, она застала Вадима возле своего рабочего стола. Он перебирал документы, которые она отпечатала.
– Маша, вы когда-нибудь отдыхаете? – спросил он. – Как ни зайду к вам, так вы всё время в работе. Так нельзя. Нужно же когда-нибудь и отдыхать.
А эти его неуклюжие комплименты? Вначале они нравились Маше, но когда их слышишь по несколько раз в день, то это начинает надоедать. И раздражать. Она любила комплименты от мужчин. Приятно их слышать. Но они не должны быть однообразными и неуклюжими. Говорить комплименты тоже надо уметь. Если не умеешь – учись! Но только не на ней.
И так всегда. Возможно, в самом начале она слишком открыто дала понять Вадиму, что он ей нравится. Зря она так сделала. Это была её ошибка. Как теперь от него отделаться? Тем более что она познакомилась с Михаилом Рюминым…
Плохо, когда у девушки нет поклонников, но ещё хуже, когда их слишком много. Они начинают ревновать, выяснять отношения. А Маше это никогда не нравилось и совсем не было нужно. В выпускном классе школы из-за неё поссорились два мальчика, которые раньше много лет дружили. Нет, она им никакого повода ни для чего не давала. Это они сами вообразили себе чёрт знает что. И стали ревновать к ней друг друга. Потом была драка, разбирательство, кто и в чём виноват. Хорошо ещё, что её из комсомола не исключили.
Как отделаться от навязчивого капитана Вадима Милевского, она не знала. Вернее, она не знала, как это сделать так, чтобы он не обиделся. Ей не хотелось с ним сориться.
50
– Как фамилия этого русского? – усевшись на мягкий стул, спросил Людвиг. – Он действительно из штаба корпуса?
Гауптман Хершнер почему-то медлил с ответом. Он не решался сразу признаться, что произошла небольшая ошибка. Наконец он сказал:
– Понимаете, дорогой Людвиг, – Хершнер полагал, что вполне может так запросто обратиться к младшему по званию офицеру, ведь они, чёрт возьми, состоят в одном ведомстве, – дело в том, что этот пленный русский офицер никогда не был при штабе советского корпуса. Последняя должность, которую он занимал, – воентехник 2-го ранга при N-ской дивизии.
Людвиг многозначительно пожал плечами, как бы говоря этим, что проблемы Хершнера его абсолютно не касаются. В самом деле, с чего бы это его волновали такие незначительные случаи. Дивизионных воентехников среди пленных хватает.
– Его фамилия Астахов, капитан Астахов, – Хершнер облегчённо вздохнул.
