Георгий Константинович так и сделал. К счастью, среди сотрудников академии нашёлся опытнейший специалист, профессор, генерал-майор Давид Евстафьевич Козловский. Он и вспомнил про старинные 6-дюймовые пушки. Из Мытищ в Москву срочно доставили двенадцать орудий, а снаряды к ним нашли на артиллерийских складах в Сокольниках («родных» боеприпасов уже не было): английские шестидюймовые гранаты. Они остались после англо-американской оккупации Мурманска и Архангельска в 1919 году. И стофунтовые изделия фирмы «Виккерс» отлично подошли к русским осадным орудиям!
Преподаватели и слушатели Академии стали первыми командирами новой батареи, а её орудийной прислугой – красноармейцы и ученики старших классов 1-й и 2-й московских артиллерийских школ. Их немедленно отправили на передовую, на самый опасный участок Западного фронта – между Солнечногорском и Красной поляной. Свой первый бой 152,4-мм орудия приняли в районе Дедовска, где наступала 3-я панцерная группа Рейнгардта и где была реальная угроза танкового прорыва.
Артиллерийские взводы поставили попарно в засаде – чтобы достойно встретить противника. Вскоре появились и немцы – разведывательный батальон одной из панцерных дивизий. Немецкие танки шли открыто и нагло: были полностью уверены в своей безнаказанности, ведь, как доносила разведка, у русских на этом участке не осталось артиллерии. Каково же было их удивление, когда по танкам ударили тяжёлые орудия!
У «шестидюймовок» уже не было прицелов (где-то давно потерялись), а потому их наводили «на глазок». Стреляли, само собой, прямой наводкой и с минимального расстояния – всего пятьсот-шестьсот метров. Эффект получился просто потрясающий: тяжёлые 100-фунтовые (45-килограммовые) английские гранаты сбивали с немецких танков башни, а при попадании в лоб пробивали бронированный корпус насквозь, вынося двигатель. Если же гранаты просто рвались рядом, то ударная волна переворачивала машины набок или же вверх гусеницами. Сила взрывов была такова, что двигатели глохли, словно от удара гигантской кувалдой. Из разбитых, перевёрнутых машин тёк бензин, который вскоре вспыхнул, огонь быстро перекинулся на соседние панцеры. В результате всего за полчаса немецкий танковый разведывательный батальон потерял двенадцать машин – считай, половину.
Панцергренадёры не ждали артиллерийского огня и сначала подумали, что наскочили на минное поле. Попытались обойти его, пробиться в другом месте, но опять не получилось – угодили во вторую засаду. В конце концов им пришлось отступить. А в штаб немецкой армии полетело срочное донесение: у русских появились какие-то новые противотанковые орудия, причём невиданной мощности.
Неожиданный успех новой-старой батареи воодушевил советское командование, и «шестидюймовки» решили использовать на других участках фронта. И именно их огонь чуть было не уничтожил последних подчинённых лейтенанта Вальтера Штосса (что и видел в стереотрубу фельдмаршал Федор фон Бок).
Вскоре после начала атаки подчинённые лейтенанта Штосса попали под страшный удар: по ним били дружно и умело, и берег реки, куда стремились пехотинцы, превратился в настоящий огненный ад. Советские артиллеристы дали пару пристрелочных залпов, а потом начали густо закидывать гитлеровцев тяжёлыми снарядами. С таким калибром можно было даже не особо целиться, «шестидюймовки» накрывали целые площади. И боеприпасы не требовалось экономить – тратили всё (всё равно к другим орудиям они не подходили).
Батарея стояла, само собой, не на виду, как в прошлый раз, а пряталась за небольшим леском – как и положено орудиям такой мощности. Для неё оборудовали закрытые позиции по высшему разряду: орудия вкопали по ступицы деревянных колёс (для меньшего отката и удобства стрельбы), сделали капониры и брустверы. Преподаватели академии не упустили случая дать практический урок своим слушателям: пусть набираются опыта, им скоро опять воевать.
Старинные русские орудия не подвели, снова доказали свои высокие боевые качества: перепахали берег Истры, разбили два панцера, уничтожили немало немецких солдат. Таким образом, приказ остановить наступление противника был успешно выполнен.
Что же касается панцерной дивизии, так неудачно нарвавшейся на «шестидюймовки», то она после двух крайне неудачных атак, потеряв почти весь свой разведывательный батальон, вынужденно остановилась и простояла несколько дней. Выигрыш во времени оказался на руку генералу Рокоссовскому – его 16-я армия успела получить пополнение: подошли новые стрелковые части, кавалерийские полки и танковые бригады. Теперь все были уверены: в этом месте гитлеровцам на Москву не пройти.
* * *
Вальтер Штосс чувствовал себя полностью разбитым: небольшая вылазка, предполагавшаяся как небольшой спектакль для русских и, по идее, не сулившая особых неприятностей, вдруг обернулась самым настоящим разгромом. От пехотной роты обер-фельдфебеля Бролля почти ничего осталось: из тридцати пяти человек вернулись лишь девятнадцать (потери – семь убитых и девять раненых). В строю уже меньше взвода. А ведь в его роте когда-то было почти сто восемьдесят человек!
Панцергренадёры же потеряли две машины – Pz.II и Pz.III, причём «двойку» безвозвратно, сгорела полностью. Тяжёлый русский снаряд угодил в корпус, и машина буквально развалилась на части. «Тройке» повезло чуть больше: её удалось оттащить в тыл на буксирном тросе. Однако её восстановление, как сказали ремонтники, займёт несколько дней (как минимум!). Двигатель получил серьёзное повреждение, а запасных деталей к нему не имелось. И неизвестно ещё, когда будут – снабжение шло крайне плохо.
Ко всему этому добавилась ещё одна, пожалуй, даже сама главная проблема: крестьянские избы в деревне сгорели, и ночевать стало негде. К счастью, уцелел полуразрушенный кирпичный коровник примерно в километре, его русские артиллеристы почему-то не накрыли. Видимо, не придали значения. Штосс велел перебираться в него – хоть какая-то крыша над головой и защита от страшного мороза. Туда же перенесли и всех раненых.
Пехотинцев обер-фельдфебеля Бролля оставили в сгоревшей деревне, оборонять позиции – на тот случай, если русские предпримут новую атаку. А то вдруг ночью перейдут через реку, подберутся к коровнику и забросают его гранатами. Тогда машин совсем не останется! Пехотинцы, само собой, были недовольны (их бросили, заставили ночевать на морозе!), но возражать, само собой, не посмели: приказ есть приказ. К тому же все понимали: лейтенант Штосс по большому счету прав. Оставлять деревню (пусть даже сожжённую и полуразрушенную) нельзя, нужна как плацдарм для будущего наступления. Солдаты быстренько соорудили себе из брёвен и досок два блиндажа (благо, материала имелось в достатке) и стали осваиваться…
Панцергренадёры также утеплили, обжили своё новое пристанище: заделали досками дыры в крыше, заколотили окна, починили ворота. В коровнике нашлась старая солома, её использовали в качестве подстилки – не спать же на голом полу! Сложили из кирпичей печку, принесли дров. В общем, неплохо устроились. Хотя и не так тепло и удобно, как в русских деревенских избах, зато не на морозе, не в чистом поле под завывание метели. Танки (последние «двойку» и «тройку») загнали внутрь коровника – чтобы сразу запустить двигатели, если вдруг начнётся русская атака. А то полезут большевики – а машины-то и не заводятся! И делай тогда что хочешь…
