После освобождения Крюкова бригаде приказали наступать на Истру – отвоёвывать то, что потеряли в октябре-ноябре. И это были уже не такие бои, как осенью. Одно дело – пятиться, отдавая своё, и совсем другое – весело идти вперёд, гнать противника.
Катуковцы чувствовали небывалый подъем – ну теперь дадим огоньку фашистам!
Форсировали Истру в районе Павловской слободы (благо, лёд уже был толстым, выдержал вес машин без проблем), пошли на село Петровское. По знакомым, можно сказать, местам. Торопились – начальство требовало скорее обойти Истринское водохранилище с юго-запада, чтобы окружить и уничтожить отходящие немецкие части, которые растянулись на несколько десятков километров и плотно забили Волоколамское шоссе. Самое время нанести по ним решающий удар!
Танки 1-й гвардейской бригады с десантом на борту не раз и не два прорывались за линию фронта – захватывали с ходу населённые пункты, отрезали медленно бредущих по шоссе гитлеровцев от своих частей. И добивали их. Т-34 и Т-60 справлялись с этой задачей просто прекрасно – пролетали через снежные поля, появлялись неожиданно, стреляли, уничтожали, давили. Нередко их сопровождали бойцы в маскхалатах – свежие лыжбаты.
Лыжники с автоматами на груди выскакивали словно бы из ниоткуда, нападали, обстреливали, брали пленных. При их появлении фашисты бросали всё и бежали. Через несколько дней дорога на Волоколамск была открыта, и 1-я гвардейская танковая бригада без остановки пошла вперёд. А в первых её рядах, как всегда, находился старший лейтенант Костя Чуев со своим Т-34 и верными товарищами-танкистами. Война только начиналась по-настоящему.
* * *
Главком сухопутных войск Германии Вальтер фон Браухич прилетел в Смоленск ранним утром 13 декабря. Вместе с ним был и личный адъютант фюрера Рудольф Шмундт. Как наблюдатель («глаза и уши» Гитлера) и как человек, способный объективно, непредвзято оценить любую обстановку. Фюрер ему доверял и к его мнению прислушивался.
На совещании Федор фон Бок прямо заявил Браухичу: нужно немедленно отходить на отсечные рубежи. Если не сделать это сейчас, завтра будет уже поздно: войска окажутся в критическом положении. Нужно отойти хотя бы на линию Руза – Волоколамск – Старица. Главком сухопутных войск внимательно выслушал и кивнул – всё так, он и сам пришёл к такому же выводу. Но как быть с Гитлером? Он, как известно, невероятно упрям и уверен, что Вермахт может отразить зимний натиск русских и продержаться до весны. Это, мол, последний, агонизирующий удар большевиков, надо выстоять, продержаться несколько недель. А потом они, как всегда, выдохнутся, и всё вернётся на свои места. Весной, же получив необходимое пополнение, германские армии пойдут вперёд. «Немецкие войска должны стоять там, где стоят», – вот слова Гитлера на последнем совещании в Ставке. И как с этим быть?
Браухич попросил адъютанта Рудольфа Шмундта: нельзя ли как-то повлиять на фюрера? Вы же видите, какое положение… Тот кивнул и позвонил по телефону начальнику штаба оперативного руководства ОКВ Альфреду Йодлю. Разговор был коротким: Шмундт попросил доложить фюреру про сложную ситуацию под Москвой и получить разрешение на отход. А он сам, когда вернётся из Смоленска, добавит от себя более подробно, со всеми деталями. Но сейчас нельзя терять ни минуты!
Альфред Йодль в ответ поинтересовался: какие аргументы он может привести фюреру? Они должны быть весьма весомыми – чтобы произвести впечатление. И без них разговор окажется бесполезным, Гитлер даже не станет его слушать. Надо ясно, логично, с цифрами в руках доказать, почему германские войска под Москвой не могут держаться до весны и какие меры следует принять. И ещё непременно – в чём причина неудач Вермахта под Москвой, что привело к этой критической ситуации?
Федор фон Бок взял у Шмундта телефонную трубку:
– Наши неудачи можно объяснить следующим: до предела снизился уровень физического и морального состояния войск, обострился страх перед тяжёлыми советскими танками, возникла боязнь попасть к русским в плен. За последние четыре недели сильно сократился боевой состав всех без исключения германских дивизий, нет горючего, еды, лекарств, боеприпасов. Подвозить их зачастую просто не на чем: железная дорога парализована, нет паровозов и вагонов, автомобильный транспорт выбыл на две трети. Конский состав также находится в очень плохом состоянии.
Большевики же ежедневно вводят в бой новые дивизии и сотни единиц бронетехники. И хотя несут при этом чудовищные потери, но всё равно пробиваются через наши слабо прикрытые позиции. Просачиваются через многочисленные бреши, заходят в тыл, наносят своими кавалерийскими и моторизованными частями удары во фланг войскам, сеют панику. Наступательный дух русских в целом невысок, можно было бы продержаться до весны и даже вести активную оборону, но… лишь в том случае, если на фронте в ближайшее время появятся свежие германские части. А их нет. И они ещё нескоро будут. А резервы мы давно уже использовали, больше нет ни одного солдата.
Альфред Йодль выслушал фон Бока и пообещал помочь – постарается убедить фюрера. И, как ни странно, сделал это, причём довольно быстро. Вскоре перезвонил сам и сообщил, что Гитлер хоть и без энтузиазма, но в целом согласился с необходимостью «выровнять слишком уж выступившие вперёд углы в районе Клина и Калинина, а также отвести группу Гудериана». Но при этом он жёстко указал на то, что ничего, кроме этого, сдавать нельзя. Наоборот, нужно держаться до тех пор, пока на тыловых позициях не будет подготовлено всё необходимое. Какой смысл отходить на новые рубежи, если при этом теряется всё тяжёлое вооружение и вся бронетехника? Русские всё равно собьют с них, и тогда войска окажутся в худшем положении – без артиллерии и танков. Нет, необходимо вцепиться в землю и держаться! Германские войска на Восточном фронте ни в коем случае не должны повторить судьбу «великой армии» Наполеона, растаявшей в России почти без следа! А поспешный отход подобен разгрому и поражению.
– Русские, несмотря на своё трёхкратное преимущество в новых частях, – передал Альфред Йодль слова Гитлера, – несут гораздо боGльшие потери, чем наши армии. И если германские дивизии удерживают по фронту участки в тридцать километров, то это свидетельствует не о нашей слабости, а, наоборот, о недостаточной силе противника! Вот из этого вам и следует исходить.
Фельдмаршал фон Бок и командующие армиями, получив наконец желанное разрешение (хоть такое!) на отход, выдохнули с облегчением и немедленно занялись спасением своих сильно поредевших, потрёпанных, обескровленных, обессиленных, едва державшихся частей. Пока ещё было что спасать…
* * *
Сообщения Советского информбюро
12 декабря 1941 года
В последний час
Провал немецкого плана окружения
и взятия Москвы. Поражение немецких
войск на подступах Москвы
С 16 ноября 1941 года германские войска, развернув против Западного фронта 13 танковых, 33 пехотных и 5 мотопехотных дивизий, начали второе генеральное наступление на Москву.
