Висла в нижнем течении достигает более 400 м ширины, глубина ее не менее 6 м. Началась оттепель, лед ослабел. Пехота еще могла пройти, а для артиллерии и другой техники нужно было наводить специальные переправы. Но их не навести, пока на западном берегу нет плацдармов. К борьбе за плацдармы и приступили войска Батова.
Продвигавшаяся слева параллельно им 70-я армия, опрокидывая вражеские части, обошла крупный опорный пункт – город Торн на северном берегу Вислы – и тоже приступила к форсированию реки.
Заметно было, что противник стремится во что бы то ни стало задержать нас на рубеже Вислы. Наша воздушная разведка отмечала движение сюда его войск с запада и северо-запада. Подтверждалось это и все усиливавшимся сопротивлением гитлеровцев.
В сложившейся обстановке некоторое беспокойство вызывал у меня блокированный в Торне противник. По докладу командарма-70 В. С. Попова, там должно было находиться около 5 тысяч солдат. Сдаваться гарнизон отказался. Узнав о том, что город блокирован дивизией, а дивизии наши к тому времени стали малочисленными, я порекомендовал командарму поосторожнее относиться к противнику: Торн находился уже в тылу наших войск. Надо было покончить с этим осиным гнездом. И я приказал Попову, если фашистский гарнизон не сдастся, побыстрее ликвидировать его.
После ужина мы собрались у себя в штаб-квартире. Были здесь Н. Е. Субботин, А. Г. Русских, А. К. Сокольский, П. И. Котов-Легоньков, Н. А. Борзов. Подошел сюда и наш начальник тыла И. М. Лагунов. Он тоже заговорил о Торне – соседство с ним нашим тыловикам было особенно неприятно.
– Вы знаете, несколько жителей пришли оттуда. Говорят, в городе тысячи солдат, танки, бронемашины, артиллерия.
– Где же задержали этих жителей?
– Да их никто не задерживал. Сами пришли в деревню, где расположен наш госпиталь. Сказали, что по пути никаких наших войск не встретили. Мне позвонил начальник госпиталя. Он очень встревожен.
Известие обескуражило нас всех. Тут же мы стали обдумывать, как ликвидировать этот злополучный гарнизон, по возможности не прибегая к разрушению города.
В это время меня срочно вызвал к телефону командарм Попов и сообщил, что противник прорвал кольцо и движется в сторону Грауденца, к переправам, которые там удерживаются гитлеровцами. Войск у немцев очень много. А у Попова под рукой ничего нет, и он просит разрешения перенести свой КП, к которому уже подходит противник. Разрешаю ему переехать в ближайшую дивизию и приказываю принять все меры для ликвидации противника.
– А я сейчас попрошу Батова переправить на восточный берег Вислы две дивизии. Начальник инженерных войск фронта Благославов тоже поднимет свои саперные и понтонные соединения и части, – сообщил я Попову.
Пока велся этот разговор, к ВЧ был вызван Батов. Получив распоряжение, он тут же ответил, что к двум дивизиям добавит еще полк с восточного берега реки и два дивизиона «катюш».
Лагунов уже отдал приказ своим тылам: быть в боевой готовности и вести разведку в сторону прорвавшегося противника.
Оставалось только проследить за выполнением распоряжений. Этим занялся уже наш штаб. По-видимому, вышедшая из Торна вражеская группировка поддерживала связь с немецко-фашистским командованием, так как одновременно с ней пришли в движение и войска в районе Грауденца. Они атаковали наши части на берегу Вислы.
Врага мы остановили в 10 км от реки. Бои длились несколько дней. В прорвавшейся группировке оказалось свыше 30 тысяч солдат и офицеров, хорошо вооруженных, с бронемашинами, транспортерами, несколькими танками и артиллерией.
Этот случай послужил для нас всех хорошим уроком на будущее. А Василий Степанович Попов еще долго не мог простить себе недооценки сил противника.
Провалились вражеские попытки сбросить в Вислу наши части с западного берега. Плацдармы удерживались прочно и по мере переправы войск расширялись и углублялись.
В отражении гитлеровцев, атаковавших части 65-й армии на западном берегу Вислы, принял участие корпус 49-й армии. Он оказал большую помощь войскам Батова.
С выходом войск правого крыла 2-го Белорусского фронта к Эльбингу (2-я ударная армия), к заливу Фриш-Гаф и Толькемито (5-я гвардейская танковая армия) вся восточнопрусская вражеская группировка была полностью отрезана от остальной Германии. В конце января она сделала попытку обеспечить себе сухопутную связь с центральными районами Германии. В ночь на 27 января, собрав не менее семи пехотных и одной танковой дивизий, противник нанес удар из района Хайльсберга в направлении Эльбинга, где в это время еще шли бои. Противнику ценой больших потерь удалось потеснить части 48-й армии километров на двадцать к западу.
Эта ночь мне запомнилась. С вечера поднялась сильнейшая метель. Порывистый ветер временами переходил в ураган. Все мы находились в штаб-квартире, когда вбежавший связист вручил мне тревожную телеграмму командарма-48 Н. И. Гусева: противник наступает большими силами. Командарм опасался, сможет ли его армия удержать эти рвущиеся на запад полчища. Хорошо зная Гусева, вдумчивого и опытного генерала, мы поняли, что раз уже он поднимает тревогу, значит, опасность действительно велика. Действовать начинаем немедленно. Срочно перебрасываем на помощь Гусеву большую часть сил 5-й гвардейской танковой армии, 8-й танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса. Кроме того, были даны указания командующему 2-й Ударной армией повернуть на восток часть своих сил, находившихся у Эльбинга и южнее, с задачей не допустить противника к Висле, если ему кое-где удастся прорваться через боевые порядки наших войск.
Позвонил командующий 5-й танковой армией Вольский. Он доложил, что неприятель приближается к его командному пункту, и попросил разрешения перейти со штабом в расположение войск 2-й Ударной армии. Я посоветовал ему не отрываться от своих частей, а подготовить их к удару по противнику, поддерживая постоянную связь с Федюнинским. Распоряжение Вольский понял и приступил к исполнению. Через некоторое время мимо нашего командного пункта на галопе стали проходить части кавалерийского корпуса, спеша к месту прорыва. Конники-гвардейцы, находившиеся севернее Алленштайна, были подняты по тревоге и вот уже успели продвинуться к нам. На КП заскочил Осликовский и доложил, что корпус полностью готов к бою и весь личный состав горит желанием сразиться с врагом, головной полк находился уже в районе действий и установил связь с 48-й армией. Желаем Осликовскому удачи, и он спешит к своим войскам.
Поступило сообщение и о выдвижении 8-го танкового корпуса.
На всякий случай приводим в боевую готовность наш командный пункт. Бойцы и командиры обслуживающих подразделений занимают круговую оборону. Нас окружали прочные каменные постройки, за их стенами можно повоевать…
А погода не улучшалась, снегопад усилился, ветер намел высокие сугробы. В такое бездорожье кавалеристы имели огромное преимущество перед пехотой и далеко опередили ее.
Но метель мешала не только нам. Снежные заносы сковывали и действия противника. Через населенные пункты он пробиться не мог – их прочно удерживали части 48-й армии. А когда враг пытался обойти их, вся его техника застревала в снегу. Ценную инициативу проявил командир одной из дивизий 48-й армии. Соединение, находясь во втором эшелоне, располагалось в крупном населенном пункте, где пересекалось несколько дорог. Получив донесение о приближении противника, командир дивизии немедленно организовал круговую оборону и перехватил все дороги. Враг отчаянно штурмовал поселок, но пробить себе путь не смог. На рассвете гитлеровцы направились в обход, бросая застрявшую в сугробах технику. Но к этому времени подоспели наши войска. Атакованный с трех сторон, враг был разбит и откатился назад. Наши войска захватили огромное количество техники и свыше 20 тысяч пленных. В этом бою отличились все рода войск. Но особенно вовремя подоспели на выручку попавшим в беду частям 48-й армии кавалеристы 3-го гвардейского кавалерийского корпуса Н. С. Осликовского.
