Еще задолго до вступления на территорию фашистской Германии мы на Военном совете обсудили вопрос о поведении наших людей на немецкой земле. Столько горя принесли гитлеровские оккупанты советскому народу, столько страшных преступлений совершили они, что сердца наших солдат законно пылали лютой ненавистью к этим извергам. Но нельзя было допустить, чтобы священная ненависть к врагу вылилась в слепую месть по отношению ко всему немецкому народу. Мы воевали с гитлеровской армией, но не с мирным населением Германии. И когда наши войска пересекли границу Германии, Военный совет фронта издал приказ, в котором поздравлял солдат и офицеров со знаменательным событием и напоминал, что мы и в Германию вступаем как воины-освободители. Красная Армия пришла сюда, чтобы помочь немецкому народу избавиться от фашистской клики и того дурмана, которым она отравляла людей.
Военный совет призывал бойцов и командиров соблюдать образцовый порядок, высоко нести честь советского солдата.
Командиры и политработники, весь партийный и комсомольский актив неутомимо разъясняли солдатам существо освободительной миссии армии Советского государства, ее ответственность за судьбу Германии, как и за судьбы всех других стран, которые мы избавим от ига фашизма.
Нужно сказать, что наши люди на германской земле проявили подлинную гуманность и благородство.
Начавшееся в январе 1945 года наступление советских войск развивалось успешно и стремительно. Затухая временно на одном участке, оно вспыхивало на другом. В движение пришел весь громадный фронт – от Балтийского моря до Карпат.
Красная Армия обрушила на врага удар огромной силы, взломав на протяжении 1200 км мощные рубежи, которые он создавал в течение нескольких лет.
Только слепой мог не видеть, что война фашистской Германией проиграна. Конечно, понимали это и гитлеровские главари, но они питали еще надежду путем каких-то комбинаций политического характера смягчить свою участь и поэтому старались во что бы то ни стало отдалить развязку. И если, начиная войну, фашистское командование боялось, как бы она не приняла затяжной характер, то теперь это стало его главной целью. Гитлер особой директивой обязывал войска держать каждый рубеж, каждый город до последнего патрона, оставаться в окружении, но не отходить, сковывая как можно больше советских войск. Нарушившим эту директиву грозила смертная казнь. Мы имели возможность не раз убедиться, что гитлеровские фанатики следовали этой директиве до конца, хотя ничто уже не могло спасти их от надвигавшейся катастрофы.
В Восточной Померании, куда вступили наши войска, мы наткнулись на отчаянное сопротивление. Противник сосредоточил здесь крупные силы.
По данным разведывательного управления фронта, возглавляемого мастером своего дела генералом И. В. Виноградовым, действовавшие на территории Восточной Померании немецкие войска объединились в группу армий «Висла», которой командовал Гиммлер. Она насчитывала в общей сложности свыше тридцати дивизий, в том числе восемь танковых и моторизованных.
Для поддержки своих наземных войск противник широко использовал на приморском фланге береговую и корабельную артиллерию. У нас имелись сведения, что немецко-фашистское командование принимает меры для переброски в Восточную Померанию войск морем из курляндской и восточнопрусской группировок.
Противник использовал благоприятные для организации обороны условия местности, изобилующей лесами и болотами, большими и малыми озерами и реками, большинство которых были соединены каналами.
С огромным трудом наши войска преодолевали рубеж за рубежом. Оттепель делала наступление еще более тяжелым. Но главной причиной была малочисленность наших войск.
Силы противника превосходили наши, и если нам в таких обстоятельствах еще удавалось теснить его, то это было доказательством высокого искусства командиров и массового героизма солдат. Наши части уже месяц вели непрерывные наступательные бои. И раньше был некомплект в личном составе, теперь же людей и вовсе убавилось. Как мы ни мудрили, нам не удавалось создать хоть на короткое время на отдельных участках перевес в силах и средствах, без которого нельзя было прорвать оборону противника. Бои были упорными, но мы только теснили вражеские войска. А по мере этого ширина фронта растягивалась. Наши войска вытянулись в ниточку, и все равно заполнить образовавшийся разрыв между нашим левым крылом и правым крылом 1-го Белорусского фронта мы не могли.
В результате тяжелых боев части левого фланга фронта продвинулись еще на 60 км. Здесь они были остановлены. Противник все чаще переходил в контратаки. Наши части с трудом отбивали их.
По-прежнему положение оставалось очень сложным: половина войск фронта была повернута на восток – против восточнопрусской группировки, вторая половина наступала на запад. Изо всех сил мы старались не отстать от своего левого соседа. Но он уже подходил к реке Одер на кюстринском направлении. Нам было никак не поспеть за ним. Перегруппировав в процессе боев часть сил с правого крыла на левое, удалось еще немного продвинуться на запад, и здесь мы выдохлись окончательно.
К 10 февраля положение войск фронта было следующим. 2-я Ударная армия, удерживая приданными ей тремя укрепленными районами рубеж по рекам Ногат и Висла, наступала на север, сбивая с висленского рубежа оборонявшего его противника, и штурмовала крепость Грауденц с ее многочисленным гарнизоном. Левее фронтом на север наступала 65-я армия, еще левее – 49-я и, наконец, на широком участке фронта на северо-запад продвигалась 70-я армия, усиленная танковым и механизированным корпусами. По нашей настоятельной просьбе Ставка решила пополнить фронт: мы должны были получить еще одну армию и танковый корпус. Конечно, это очень мало, но мы с нетерпением ждали эти войска, намереваясь с их помощью нанести удар на своем левом фланге. Но они где-то задерживались.
Тем временем основная группировка 1-го Белорусского фронта, уже ввязавшаяся в бои за плацдармы на Одере, оставалась слабо прикрытой с севера, со стороны Восточной Померании.
Немецкие офицеры, взятые в плен в районе Хойнице, показали, что фашистское командование готовит удар крупными силами во фланг советским войскам, выдвинувшимся к Одеру. Учитывая эту угрозу, мы в первых числах февраля произвели значительное усиление своего левого фланга, с тем чтобы можно было своевременно оказать помощь 1-му Белорусскому фронту. Сюда была переброшена 49-я армия, выведенная из боя на правом крыле. Сюда же подтянули 330-ю и 369-ю стрелковые дивизии, ранее находившиеся во фронтовом резерве. 3-й гвардейский кавалерийский корпус с правого крыла был переброшен на левый фланг, оставаясь в резерве фронта. Произведена была и перегруппировка артиллерии: на левое крыло мы перевели две артиллерийские дивизии прорыва, одну дивизию и три отдельные бригады тяжелой реактивной артиллерии, две истребительно-противотанковые бригады, две корпусные артиллерийские бригады, две зенитные артиллерийские дивизии и другие части. Генерал Сокольский и его помощники сделали все необходимое, чтобы эта артиллерия находилась в полной боевой готовности.
Хуже было с танковыми соединениями. В длительных боях, действуя в трудных условиях, танкисты потеряли много машин, а остальные нуждались в ремонте. Командующий бронетанковыми войсками фронта генерал Чернявский и его аппарат организовали работы по восстановлению выбывших из строя машин. Танкисты и ремонтники под огнем вывозили с поля боя подбитые танки, восстанавливали их. Самоотверженный труд этих людей вернул в строй десятки и сотни боевых машин. Ими мы пополнили танковый и механизированный корпуса, которые усилили наше левое крыло.
