А положение у нас на левом крыле создавалось тревожное. По мере продвижения войск к северу все больше оголялся наш левый фланг: ведь наш сосед – 1-й Белорусский фронт, оставался на месте. Противник стал все чаще наносить удары во фланги и тылы нашим наступающим частям. С опаской мы поглядывали на Ной-Штеттин. Этот город, остававшийся западнее разграничительной линии нашего фронта, был полон гитлеровскими войсками, которые в любой момент могли ринуться на наш открытый фланг. Я сообщил об этом в Ставку. Вскоре меня вызвал к ВЧ Верховный Главнокомандующий. Я доложил ему обстановку на нашем фронте и положение, складывающееся на левом крыле. Сталин спросил:
– Что, Жуков хитрит?
– Не думаю, – ответил я, – чтобы он хитрил, но что его войска не наступают и этим создается угроза на обнаженном нашем фланге, я могу подтвердить. Для обеспечения фланга у нас сейчас сил нет, резерв весь исчерпан. Поэтому прошу усилить фронт войсками или обязать 1-й Белорусский быстрее перейти в наступление.
Рассказал я и о положении в районе Ной-Штеттина.
– А войска вашего фронта не смогут занять Ной-Штеттин? Если вы это сделаете, в вашу честь будет дан салют.
Я ответил, что попытаемся взять этот город, но в дальнейшем это не изменит положения. Сталин обещал поторопить 1-й Белорусский с началом наступления. На этом наш разговор закончился. По всему чувствовалось, что Верховный Главнокомандующий доволен ходом событий.
Сразу же связываюсь с командиром конников генералом Осликовским и ставлю перед ним задачу захватить Ной-Штеттин, продолжая обеспечивать левый фланг и тыл ударной группировки фронта.
Новый командующий 19-й армией решительно и умело внес перемены в управление войсками: наладил связь со всеми соединениями, произвел необходимую перестановку сил. Большую помощь при этом ему оказали офицеры Н. И. Труженников, М. И. Повалий и другие работники штаба фронта во главе с моим заместителем генералом К. П. Трубниковым. Наступление пошло успешнее, хотя противник продолжал упорно сопротивляться, цепляясь за каждый населенный пункт. В.3. Романовский показал себя мастером маневра. Там, где атакой с ходу было не взять, он применял обход, удары с флангов или с тыла, широко используя артиллерию, которая следовала в боевых порядках пехоты. Артиллеристы и пехотинцы сроднились в боях. С помощью пушкарей стрелковые подразделения прокладывали себе дорогу, штурмовали узлы сопротивления, отражали танковые атаки врага. Там, где орудия не могли пройти на мехтяге, стрелки катили их вручную. Особенно полюбились солдатам самоходные артиллерийские установки СУ-76. Эти легкие, подвижные машины поспевали всюду, чтобы своим огнем и гусеницами поддержать, выручить пехоту, а пехотинцы в свою очередь готовы были защитить их от огня вражеских бронебойщиков и фаустников.
Добрые вести поступали от Осликовского. 3-й гвардейский кавалерийский корпус оправдал надежды. Организовав взаимодействие с приданной артиллерией и с поддерживающей конников авиацией, Осликовский обошел Ной-Штеттин с флангов и с тыла. В жарком бою гитлеровцы были разгромлены. Герои-конники захватили город. Оставив там одну дивизию для обеспечения фланга, Осликовский свои основные силы повел на север, действуя на левом фланге 19-й армии. Обрадовало нас и донесение Осликовского о том, что его разведка встретила западнее Ной-Штеттина разведотряд 2-го гвардейского кавалерийского корпуса 1-го Белорусского фронта. Оказывается, это соединение 26 февраля получило приказ комфронтом наступать в северном направлении, чтобы обеспечить наш фланг. По-видимому, мой разговор с Верховным Главнокомандующим возымел некоторое действие. Правда, этот корпус находился далеко от нашего флата уступом назад, но в какой-то степени в критическую минуту он мог нам оказать помощь. А пока же нам приходилось самим изворачиваться, подчас даже временно замедляя продвижение танкового корпуса, когда он подвергался риску быть отрезанным от своих войск. А эта угроза оставалась: западнее нас в полной готовности находились соединения 3-й танковой армии противника. Они располагались перед войсками 1-го Белорусского фронта и пока еще не были втянуты в бой.
Между тем танковый корпус Панфилова опередил нашу пехоту на 40 км. Приказываю ему закрепиться на рубеже Бублиц, Цехендорф и здесь дождаться подхода главных сил. Одновременно даю распоряжение Романовскому ускорить наступление своих соединений.
Обещанный Сталиным салют за овладение Ной-Штеттином был произведен. Приказом Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность войскам генерала Осликовского, танкистам генерала Панфилова, летчикам генерала Вершинина, артиллеристам, саперам и связистам, участвовавшим в боях за этот крупный город, являвшийся важным узлом коммуникаций и сильным опорным пунктом противника.
Танковый корпус Панфилова по моему распоряжению остановился в районе Бублица и организовал на этом рубеже оборону, выдвинув вперед и на фланги сильные отряды, которые удерживали захваченные ими участки и вели разведку противника. Гитлеровцы попробовали нанести контрудар во фланг и тыл корпусу со стороны Руммельсбурга, но сюда подошли передовые части 19-й армии. Завязался упорный встречный бой, в котором приняли участие и наши танкисты. Противник был отброшен.
Сосредоточив усилия на своем левом фланге, 70-я армия сломила сопротивление врага и к вечеру 28 февраля продвинулась на 12 км в северо-западном направлении, послав вперед 8-й механизированный корпус Фирсовича. Этот корпус поредел в непрерывных боях, но, действуя смело и решительно, мог бы сделать многое. Однако он замешкался, пехота наступала ему на пятки. Это вынудило Военный совет фронта издать специальный приказ и потребовать от командования корпуса больше настойчивости при выполнении задач.
Кавалеристы Осликовского, наступая на северо-запад, много раз вступали в бой с вражескими частями, пытавшимися нанести удар во фланг ударной группировки войск фронта. Большую помощь корпусу оказывала авиация Вершинина. Летчики своевременно предупреждали конников о приближении врага и метко бомбили его боевые порядки.
49-я армия в результате упорного боя вернула Оссово.
Чтобы помешать противнику перебрасывать силы на направление нашего главного удара, не прекращаем наступления и ночью. Конечно, трудно, люди и так устали. Но без этого нельзя. Именно ночью наши разведчики заметили подозрительную суету в районе Руммельсбурга. Оказывается, враг вновь здесь собрал большую группу своих войск. Несколько десятков танков, тысячи солдат под покровом темноты двинулись в путь. Цель их была ясна: ударить по открытому флангу нашей 19-й армии.
Но расчет врага не оправдался. Внезапной атаки не получилось. Навстречу противнику Романовский двинул свой 40-й стрелковый корпус. Пехоту поддержали летчики Вершинина. Удар был сокрушительным. Противник, понеся большие потери, откатился на северо-восток.
Между прочим, эту атаку враг тщательно планировал. Он собирался напасть на наши главные силы сразу с обоих флангов. Не успели мы отбросить гитлеровцев с востока, завязались бои на западе. Из района северо-западнее Бублица надвигались внушительные вражеские силы: 15-я и 32-я немецкие пехотные дивизии, два специальных полка, шесть отдельных батальонов и более сорока танков и самоходных орудий. Но и этот удар не застал нас врасплох. Дорогу вражеской группировке закрыли пехотинцы 272-й стрелковой дивизии, направленной сюда командармом В. З. Романовским, и вездесущие конники Н. С. Осликовского. Их поддержали штурмовики 4-й воздушной армии.
