Перемещая усилия в полосу 21-й армии, мы преследовали цель как можно быстрее взломать оборону противника и развить успех в глубину на направлении главного удара. Эта перегруппировка производилась без прекращения боевых действий на участке ударной группировки.
15 января наши войска преодолели сильно укрепленный средний оборонительный обвод. К этому времени они продвинулись от 10 до 22 км в центре. Теперь перед нами был внутренний оборонительный обвод. Должен заметить, что противник создал здесь очень мощные укрепления, я видел их. Близко друг от друга стояли сильные опорные пункты с большим количеством дзотов, бронеколпаков и врытых в землю танков. Вся местность на подступах к ним была опутана колючей проволокой и густо заминирована.
Мороз достигал 22 градусов, усилились метели. Нашим войскам предстояло наступать по открытой местности, в то время как противник находился в траншеях, землянках и блиндажах.
Требовалось поистине безгранично любить свою Родину, Советскую власть и люто ненавидеть врага, чтобы преодолеть эти грозные позиции. Выполняя свой долг, советский солдат сделал это. Траншею за траншеей, дзот за дзотом брали бойцы. Каждый шаг вперед стоил крови.
Положение вражеских войск все ухудшалось. С продвижением наших частей противник терял аэродромы и посадочные площадки. Теперь его самолеты летали только ночью, сбрасывая продовольствие, боеприпасы и горючее на парашютах. Система нашей воздушной блокады действовала надежно, и только единичным самолетам удавалось долететь до места назначения. Большинство же их погибало, так и не выполнив задачи.
Гитлеровцев выручало то, что у них оказалось много лошадей (в кавалерийской дивизии, обозах). Теперь конина стала основной пищей окруженных.
В кольце оказалось гитлеровцев значительно больше, чем мы предполагали. Сейчас трудно определить, кто повинен в этом просчете, так как операция по ликвидации окруженного противника вначале проводилась войсками двух фронтов – Донского и Сталинградского. Фигурировала цифра: 80–85 тысяч человек. Возможно, она относилась к той части войск, которая действовала против Донского фронта. Сейчас мы вдруг узнали, что после стольких боев наш противник насчитывает около 200 тысяч человек! Эти данные подтверждались всеми видами разведки и показаниями пленных. (Кстати, должен сказать, что представитель Ставки Н. Н. Воронов тоже очень интересовался, сколько же в этом котле войск, и даже лично опрашивал пленных.)
Конечно, с каждым днем это количество уменьшалось, потому что противник нес в боях большие потери. Но, несмотря на безвыходное положение, он сопротивлялся отчаянно.
Непрерывные многодневные бои в суровых условиях утомили и наши войска. К тому же мы несли потери не только от вражеского огня, но и от холода.
Бойцы все время находились под открытым небом, без возможности хотя бы время от времени отогреться. Потери личного состава увеличивались, а все источники, откуда мы раньше черпали пополнение, иссякли. Между тем сопротивление противника не уменьшалось, так как по мере сокращения занимаемой им территории уплотнялись его боевые порядки.
Малочисленность пехоты вынуждала нас всю тяжесть прогрызания вражеской обороны возлагать на артиллерию. Пехоту мы в основном стали использовать лишь для закрепления захваченного рубежа.
Бывая часто на позициях, я видел, что собой представлял тогда боевой порядок наступавших войск. Жиденькие цепочки бойцов двигались по заснеженному полю. За ними поэшелонно двигались орудия прямой наводки. На линии орудий людей оказывалось больше – это были артиллеристы, обслуживавшие пушки. На огромном пространстве виднелось до десятка танков, за которыми, то припадая к земле, то вскакивая, перемещались мелкие группы пехотинцев. Артиллерия, действовавшая с закрытых позиций, сопровождала своим огнем весь этот боевой порядок, нанося удары по отдельным участкам. Время от времени обрушивались на противника залпы «катюш». Штурмовая авиация даже в самых сложных условиях также старалась поддерживать действия нашей малочисленной пехоты, нанося удары по очагам сопротивления группами самолетов, а в туман – и одиночными самолетами.
В этих боях наши летчики завоевали глубокое уважение наземных войск.
В процессе затяжных боев приходилось на ходу производить перегруппировки, сосредоточивая значительные силы артиллерии, танков и пехоты то на одном, то на другом участке. Огонь артиллерии применялся различными способами. В одних случаях наносился неожиданно, в других случаях вводил противника в заблуждение (ложные переносы огня и т. п.).
Упорно, шаг за шагом, наши войска преодолевали позиции врага на направлении главного удара. Другие армии своими активными действиями на узких участках сковывали силы противника.
Наконец наступил момент, когда расстояние между войсками 21-й и 65-й армий, наносившими главный удар в центре с запада, и войсками 62-й армии, медленно продвигавшимися им навстречу от берега Волги, с востока, сократилось до 3,5 км. Сопротивление вражеских войск еще больше усилилось. Было заметно, что противник пытается всеми средствами воспрепятствовать расчленению его группировки. Но все попытки оказались тщетными. Сознание близости момента встречи с героическими защитниками города удесятеряло энергию солдат Донского фронта.
В предвидении этой встречи были согласованы опознавательные знаки и сигналы. Войска 62, 65 и 66-й армий получили указания о дальнейших мероприятиях по ликвидации окруженных в северной части котла, а 21, 57 и 64-й армий – в южной. 24-я армия выводилась в резерв Ставки.
Утром 26 января атаковавшие без артиллерийской подготовки 51-я и 52-я гвардейские стрелковые дивизии и 121-я танковая бригада 21-й армии в районе поселка Красный Октябрь и на скатах Мамаева кургана соединились с 13-й гвардейской и 284-й стрелковыми дивизиями 62-й армии, наступавшими из города. Правофланговому соединению 65-й армии – 233-й стрелковой дивизии генерал-майора И. Ф. Баринова – после тяжелого боя в районе поселка Красный Октябрь тоже удалось установить связь с командирами 13-й и 39-й гвардейских дивизий 62-й армии.
Таким образом, настойчиво проводимый нами план расчленения окруженной группировки противника на две части завершился полным успехом. Сейчас предстояла уже более легкая задача – ликвидация расчлененных вражеских сил, к чему мы и приступили.
По данным штаба нашего фронта, было примерно установлено, что к моменту рассечения окруженной группировки противника, то есть к 26 января, силы его определялись в 110–120 тысяч человек. По тем же подсчетам, потери, понесенные гитлеровцами в боях с 10 по 25 января, то есть за шестнадцать дней, составили свыше 100 тысяч человек.
Здравый смысл подсказывал, что сейчас, когда всякая надежда на спасение потеряна, силы расчленены и дальнейшее сопротивление повлечет за собой лишь бессмысленные потери, гитлеровцам следовало бы сложить оружие. Но этого не произошло.
Командующий 6-й армией, уже фельдмаршал, Паулюс решил продолжать сопротивление, передав командование южной группой войск, где сам находился, генерал-майору Роске, а северной группой – генералу пехоты Штреккеру.
