Пиджак и галстук говорили о том, что он с уважением относится к неписаным правилам поведения в зале суда, хотя, судя по качеству покроя пиджака, он не очень-то стремился к тому, чтобы выглядеть элегантно. У сорокашестилетнего адвоката была густая грива кудрявых русых волос, жесткие голубые глаза и такие правильные красивые черты лица, что его можно было принять за выходца из старой южной элиты. Однако он был вовсе не из тех, кого аристократы Алабамы именовали «джентльменами» и у кого в жилах текла голубая кровь. Высокий – ростом в шесть футов
[20] – поджарый Дис был сыном фермера-арендатора. Во время его учебы в старших классах средней школы, после уроков, когда его одноклассники из аристократических семей ездили на своих машинах на курсы бальных танцев, он задавал корм отцовским свиньям.
Закончив в 1960 году юридический факультет Университета Алабамы, Дис не только проявил себя как хороший адвокат, но и вместе со своим партнером по юридической фирме Миллардом Фуллером преуспел на поприще предпринимательства. Эти двое сумели разбогатеть благодаря адресной почтовой рекламе своих товаров. Они знали, что́ продавать и как продавать, хоть праздничные торты и поваренные книги, хоть подушки для тракторных сидений.
В 1969 году, когда адвокат-бизнесмен продал свою компанию за 6 миллионов долларов – то есть примерно за 30 миллионов на нынешние деньги, – он решил основать фирму, оказывающую бесплатные юридические услуги в области защиты гражданских прав, то есть делающую то, чем он время от времени уже занимался. И в 1971 году Дис и еще один молодой юрист из Монтгомери учредили Центр. Он работал именно так, как и рассчитывал Дис, и со своими пятью адвокатами и небольшим вспомогательным персоналом делал огромную работу.
В 1975 году журнал «Тайм» назвал Диса вторым в рейтинге ненависти населения Алабамы. Больше, чем его, ненавидели только федерального судью Фрэнка Джонсона. Дис понимал, что есть много людей, которым очень не понравится, если он вмешается в дело об убийстве Майкла Дональда. Его критики из консервативного лагеря смотрели на него как на перебежчика, человека, который когда-то был сторонником сегрегации, а теперь водил дружбу с теми, кого прежде бы чурался. Его не любили не только правые, небольшое либеральное сообщество Монтгомери также не питало к нему симпатий. Слишком экстравагантен и нескромен, считали либералы. Провокатор. Он затмевал их заслуги. Он работал, не прося у них совета. Он не знал меры. И, что хуже всего, он совершенно очевидно плевать хотел на то, что они о нем думали.
В июне 1983 года, прочитав об арестах членов Клана Генри Хейса и Тигра Ноулза за убийство Майкла Дональда, он сразу же решил, что в это дело следует вмешаться Центру. Он понимал, что к сотрудничеству в этом деле следует привлечь местного юриста, причем такого, который бы хорошо знал местную черную общину. И тут он вспомнил речь, произнесенную как-то раз сенатором штата Алабама Майклом Фигерсом. Этот молодой политик обладал недюжинным красноречием, и Дис считал, что Фигерс мог бы использовать свой ораторский дар в суде.
Дис позвонил Фигерсу и узнал от него, что он приходил в квартиру семьи Майкла Дональда после его убийства, чтобы выразить родным соболезнования и почтить память Майкла. Миссис Дональд не забыла этого его жеста, и Фигерс был одним из тех немногих, кому она доверяла. И Дис попросил сенатора узнать у нее, не захочет ли она, чтобы его некоммерческая юридическая компания подала от ее имени гражданский иск против тех, кто убил ее сына.
Миссис Дональд ни разу не спросила Фигерса, сколько денег сможет получить их семья, если они выиграют этот иск. Ей достаточно было продолжать жить все в той же квартирке, за которую она платила девяносто восемь долларов в месяц и где комната Майкла оставалась точно такой же, какой она была до его смерти. Она хотела одного – доказать всем, что жизнь ее сына имела значение. Она не желала, чтобы ее Майкл стал «просто еще одним цветным, забытым после гибели».
Она не возражала, чтобы от ее имени Клану вчинили гражданский иск. Но недоверие оставалось. Бьюла давно уяснила, что чем заманчивее обещание, тем менее вероятно, что оно когда-либо будет исполнено, и по опыту знала, что это суждение особенно применимо к обещаниям белых.
Отправление правосудия
Хотя в Алабаме больше не было сегрегированных залов суда вроде того, который был так ярко описан в романе Харпер Ли «Убить пересмешника», черные и белые зрители все равно занимали места в разных частях зала.
В одной стороне зала судебных заседаний сидели афроамериканцы, включая представителей Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и других организаций борцов за гражданские права. Адвокат подсудимого Марсал заявлял отвод одного чернокожего кандидата в присяжные заседатели за другим, и в конце концов в составе коллегии из двенадцати человек остался только один черный присяжный. Это привело многих афроамериканцев в ярость, ибо они сомневались, что такая коллегия присяжных, которую они считали настроенной расистски, вынесет справедливый вердикт. Дис чаще всего сидел во время суда именно в этой части зала.
Миссис Дональд очень хотела бы тоже сидеть здесь вместе с другими представителями ее расы, надеясь увидеть, как правосудие покарает хотя бы некоторых из тех, кто виновен в смерти ее сына. Однако, помня вопросы, которые полиция задавала ей о Майкле, она боялась, что и адвокат подсудимого на суде будет поливать ее сына грязью. Поэтому она так и не смогла заставить себя являться в суд, но на заседания приходили другие члены семьи Дональдов, и их было немало.
В средней части зала сидели белые граждане и юристы, которых интересовал этот процесс. А с другого края сидели в основном члены Клана. Бенни Хейс, его жена, другие члены семьи Хейсов и их друзья сидели в кругу своих собратьев. Большинство мужчин здесь были одеты в джинсы, подпоясанные ремнями с огромными латунными пряжками, от которых срабатывали металлодетекторы, впервые поставленные в здании суда округа Мобил.
Вместе с ними сидел и Билл Стэнтон; в джинсах и повседневной рубашке он и правда выглядел как водитель грузовика, возмущенный тем, что творят с Генри. На самом же деле Стэнтон был главой Программы слежения, которую Центр основал для того, чтобы следить за Кланом и деятельностью других групп белых расистов. Зная, что в зале суда соберется немало членов Клана, Дис попросил Стэнтона посидеть в их части зала, делая вид, что он разделяет их взгляды. Это было чрезвычайно опасно, и если бы Дис не был такой узнаваемой фигурой, ему следовало бы взять это на себя.
Когда Джеймса Ноулза приводили к присяге в качестве свидетеля обвинения, и внутри зала заседаний, и за его пределами находились федеральные маршалы, чтобы охранять его. Коренастый двадцатилетний убийца, признавшийся в преступлении, отрастил в заключении длинные бакенбарды и усы.
Он назвал свои имя и фамилию таким тихим голосом, что судья Брэкстон Киттрелл велел ему говорить громче. На протяжении всего заседания он продолжал говорить негромко, но слова лились из него таким быстрым потоком, словно ему не терпелось поскорее закончить.
