Чернокожие покупали у них в кредит с выплатами в размере пятидесяти центов в неделю дешевые яркие костюмы с широченными подбитыми ватой плечами и брюками, широкими в бедрах и невероятно узкими внизу, а также по паре модных рубашек. Они часто уезжали с новой одеждой. Если просрочивали платежи, адвокаты вчиняли им иски, а если и это не вытряхивало из их карманов монеты, к ним домой являлся шериф. Юный Дис ничего по этому поводу не говорил, но, по его мнению, то, что делали белые торговцы, было неправильно, и его это возмущало.
Семья Диса твердо верила в сегрегацию, и им бы никогда не пришло в голову посадить рядом с собой за обеденный стол человека с темной кожей. Но было известно, что, в отличие от большинства своих соседей, они обращаются с чернокожими хорошо. У отца Диса были черные батраки, работавшие на арендованной им земле, и когда погода становилась такой неимоверно жаркой, что на капоте пикапа можно было поджарить яичницу, они по его указанию садились на землю, пили воду, которую он сам приносил в поля, и прежде чем вернуться к своей работе, ждали, когда станет немного прохладнее. У Диса-старшего была небольшая хлопкоочистительная машина, и чернокожие фермеры знали, что, если привезти хлопок для очистки к мистеру Дису, тот не станет мухлевать с весом.
Мать, Энни Рут, тоже относилась к чернокожим по-человечески. В семье Дисов именно она была воплощением вежливости и культурности. В отличие от своего мужа Энни Рут закончила среднюю школу в Монтгомери, где выросла, и продолжила бы свое образование в колледже, если бы семья не пострадала от Великой депрессии.
Энни Рут готовила еду для своей семьи, обшивала и мыла своих детей, а когда приходило время сбора хлопка, она стояла у хлопкоочистительной машины и записывала вес очищенного волокна каждого из фермеров. Вечером же она возвращалась домой и делала записи в учетных книгах. В 1947 году жить стало немного легче – в дом провели электричество, кроме того, Моррис и остальные дети Дисов смогли впервые принять настоящую ванну.
Юный Моррис Дис начал интересоваться политикой, когда познакомился с одним из друзей своего отца – Джеймсом Элайшей Фолсомом по прозвищу Большой Джим, который был губернатором Алабамы дважды: с 1947 года по 1951 год и с 1955 года по 1959 год. Хотя Дис-старший и был всего лишь фермером-арендатором, он интересовался политикой не меньше, чем его соседи, живущие в роскошных плантаторских усадьбах, построенных еще до Гражданской войны. Во время своего первого губернаторского срока Фолсом часто бывал в доме Дисов. Сидя в скромной гостиной, попивал бурбон и без устали говорил с отцом Морриса о политике.
Высоченный, мощный, ростом в шесть футов восемь дюймов
[21] и весом в 280 фунтов
[22], Фолсом был самым прогрессивным губернатором в истории Алабамы. Ярый защитник простых людей, он говорил о том, что хочет обложить более высокими налогами алабамских богачей и корпорации, чтобы отремонтировать школы, улучшить качество школьного образования и покрыть сельские дороги. По мнению губернатора, консервативные политики пугали белых работяг тем, что негры могут лишить их того немногого, что у них есть, чтобы белые бедняки не поняли, что у них и черных бедняков есть общие интересы. Фолсом верил, что придет день, когда белые фермеры-арендаторы и автомеханики, ремонтирующие автомобили в гаражах, увидят то, что их объединяет с обездоленными черными жителями Алабамы, и вместе они изменят мир.
Попивая бурбон, Фолсом яростно громил своих врагов и хвалил друзей, пока у него не начинал заплетаться язык, так что Моррис переставал понимать, что он говорит. Тогда Уинстон Крэйг, личный шофер и камердинер губернатора, осторожно помогал Большому Джиму встать на ноги, сажал его на заднее сиденье черного седана и увозил обратно в резиденцию.
Несмотря на пристрастие к выпивке и махинациям некоторых коррумпированных подчиненных, Фолсом мог бы с легкостью избраться на второй срок, но в те годы в Алабаме нельзя было занимать пост губернатора два срока подряд, и Большому Джиму пришлось подождать четыре года, прежде чем баллотироваться снова.
Моррис был в восторге, когда холодным январским днем 1955 года его отец привез его на вторую церемонию инаугурации Фолсома. У них были отличные места, с которых был хорошо виден праздничный парад. Впереди ехал отряд полиции на мотоциклах, за ними следовали знаменщик с ассистентами и церемониймейстеры, среди которых выделялся судья Джордж Корли Уоллес-младший из округа Барбур, находящегося на юго-востоке штата.
Несмотря на холодную погоду, Уоллес ехал в открытом автомобиле, явно наслаждаясь моментом, дающим ему возможность проехать мимо явившихся на парад зрителей, которых набралось от 75 000 до 100 000. Он выкрикивал имена тех, кто был ему знаком, и приветственно махал всем остальным, так что можно было подумать, что это его собственная инаугурация.
Юный Моррис Дис был впечатлен молодечеством Уоллеса и чувствовал приятное волнение оттого, что его окружает столько алабамцев, принадлежащих к самым разным профессиям и социальным слоям. Тут были шахтеры и сталевары. Фабриканты и служащие. Фермеры, выращивающие хлопок и арахис. Мужчины в костюмах за сто долларов и мужчины в рабочих комбинезонах. Черные алабамцы тоже явились, чтобы чествовать человека, которого они считали и своим губернатором. Фолсом не только пригласил на свою инаугурацию негров, но даже впервые в истории Алабамы устроил для них специальный бал, который посетил, прежде чем отправиться на грандиозный бал только для белых.
Дис-старший мечтал о том, что его сын когда-нибудь тоже займется политикой, и пока они оба пытались согреться, он рассказал Моррису об Уоллесе, о том, как тот начал, не имея ничего, и о том, как высоко он сумел подняться. Как и Фолсом, Уоллес обладал настоящим политическим инстинктом и на подсознательном уровне презирал живущих на широкую ногу, богато одетых представителей элиты, которые смотрели сверху вниз на белых бедняков. Он также прекрасно понимал, что бедняки куда многочисленнее богачей. Когда в 1946 году его впервые избрали в законодательное собрание штата, многим казалось, что этот молодой честолюбивый политик станет преемником Фолсома, защищающим маленького человека так же, как тот.
В этот же вечер на устроенном по случаю инаугурации губернатора балу в грандиозном Колизее Алабамы Дис впервые встретился с Уоллесом.
– Это юный Моррис, мой старший сын, – сказал Дис-старший, пока судья крепко пожимал руку молодому человеку.
Невысокий – пять футов семь дюймов
[23] – тощий Уоллес был человеком напористым и агрессивным. Он непрестанно дергался, куря пятицентовую сигару, плюя на землю и то и дело проводя рукой по своим сальным волосам. Во время Второй мировой войны он летал на бомбардировщике, бомбя территорию Японии. Во время службы с ним случился нервный срыв, что давало ему право на получение ежемесячного пособия в связи с частичной потерей трудоспособности, и, судя по тому, как он вертелся и суетился, это пособие ему платили не зря.
