Хенли был ответчиком в гражданском иске, поданном в федеральный суд. В этом иске утверждалось, что он нарушил конституционные права «Наездников». Среди других ответчиков по этому иску было несколько шишек, выступающих на первых ролях в штате, от Шелтона до глав полиции Бирмингема и Монтгомери. Уже одно это не предвещало ничего хорошего, но больше всего Хенли боялся того, что федералы могут также добиться предъявления ему уголовного обвинения в избиении телевизионщика. Если бы при этом был вынесен вердикт «виновен», он мог бы оказаться в тюрьме на много лет.
Дис так обрадовался, что у него вдруг появился клиент, который, возможно, заплатит за адвокатские услуги, что он даже не задумался над тем, что делает, связываясь с Хенли. В школе права его учили, что любой человек достоин того, чтобы на суде его защищал адвокат. Возможно, это был и благородный настрой, но теперь, когда борьба против расовой интеграции все нарастала, люди старались понять, на каких позициях ты стоишь в этом вопросе, и если ты стоял рядом с Клодом Хенли, большинство наблюдателей пришли бы к выводу, что ты сторонник активного и даже насильственного сопротивления интеграции рас.
Хенли сказал, что он не член Клана и оказался в то время на автобусной станции случайно. Он подошел к телеоператору, а тот набросился на него, используя свою телекамеру как оружие и тыкая ею ему в лицо. Тогда Хенли начал от него защищаться. Хенли настаивал, что затем он просто ушел и не участвовал в действиях толпы.
Это была абсурдная линия защиты, которая, кроме всего прочего, демонстрировала, что у Хенли крайне бедное воображение. Дису следовало бы это понять, но нередко адвокату хочется узнать о своем клиенте лишь то, что нужно для его защиты, и он вовсе не стремится узнать столько, чтобы потом разбираться во всех тонкостях того, что произошло на самом деле. Если бы Дис хотя бы минимально изучил биографию и окружение Хенли, он бы обнаружил множество доказательств того, что Хенли один из ведущих членов Соединенных Кланов Америки, и смог бы раскопать немало рассказов о той роли, которую Хенли сыграл в устроенных расистами массовых беспорядках. Но вместо этого он поспешно подписал с Хенли договор об оказании адвокатских услуг, и не подумав поставить под сомнение то, что рассказал ему Хенли.
Пока Хенли говорил, Дис уже мысленно выстраивал позицию защиты. Хенли ударил телевизионщика, который напал на него первым. Это никак не было связано с «Наездниками», а раз Хенли не нарушил никакого федерального закона, федералы не имеют права привлекать его к суду. Чем больше Дис слушал Хенли, тем больше убеждался, что сможет заработать на этом деле неплохие деньги, и когда разговор подошел к теме гонорара, он решил сказать Хенли, что плата составит 500 долларов и на меньшее он не согласен.
Дис был ошеломлен, когда Хенли вдруг заговорил о суммах, о которых адвокат даже не мечтал.
– Возьмем этого Джона Блю Хилла, – упомянул Хенли имя одного из уважаемых адвокатов. – Сначала я обратился к нему, и он запросил у меня пятнадцать тысяч долларов. Но я никак не могу заплатить такие деньги.
– Знаешь, что, Клод, – сказал Моррис, – я, пожалуй, возьмусь за твое дело за пять тысяч.
– Идет, – сказал Хенли, пожимая руку своего нового адвоката.
В качестве защитника Дис еще никогда не получал такого большого гонорара. Это было самое громкое дело из всех, которые он когда-либо вел, и впервые в жизни его имя появилось на первой полосе газеты «Монтгомери эдвертайзер».
Адвокаты, защищавшие членов Клана, обычно и сами состояли в Клане или сочувствовали ему. И подписчики газет были не единственными, у кого были основания считать, что Дис является сторонником Клана. В федеральном суде он сидел бок о бок со своим клиентом, а рядом с ними сидели другие ответчики, включая Роберта Шелтона.
Имперский Мудрец решил, что Дис приверженец Клана, и отметил про себя, что когда-нибудь этот адвокат сможет ему пригодиться. Для Диса это был волнующий день. Впервые в жизни он выступал в роли адвоката в федеральном суде перед судьей Фрэнком Джонсоном, самым несговорчивым юристом на всем Юге, без чьих решений сегрегация просуществовала бы дольше.
Когда на трибуну для свидетелей был вызван Шелтон, он попытался сослаться на пятую поправку к Конституции, заявив, что не может отвечать на вопросы помощника министра юстиции США по гражданским правам Джона Дора, поскольку его слова могут свидетельствовать против него. Это была уловка, которой пользовались крестные отцы мафии, американские коммунисты и все те, кто боялся, что несколькими неосторожными словами они могут обречь себя на тюремный срок, но судья Джонсон отнюдь не собирался позволять кому-либо с легкостью скрываться за привилегией, предоставляемой пятой поправкой. Во время этого процесса он уже отправил одного свидетеля в тюрьму за отказ отвечать на вопросы, и это не предвещало ничего хорошего Шелтону, который тоже старался уклоняться от прямых ответов.
– У меня нет записей, в которых фигурировали бы какие-либо имена, – сказал он. – И я ничего не знаю о внутренних делах местных собраний.
– Вы уходите от ответов, – сказал судья Джонсон и объявил перерыв, во время которого объяснил Имперскому Мудрецу, что может легко отправить его в тюрьму за неуважение к суду. Когда судебное заседание возобновилось, Шелтон стал давать чуть больше информации, но все равно продолжал вести себя так, словно ему почти ничего не известно об организации, во главе которой он стоит.
Позднее на трибуну для свидетелей взошла восемнадцатилетняя участница одного из «Рейсов свободы» Патриция Энн Дженкинс. «Беспорядки начались, когда мужчина в белой рубашке с сигарой в зубах напал на фотографа, – свидетельствовала Дженкинс. – К этому мужчине присоединились и другие, и у фотографа вырвали камеру и разбили ее».
Встав со своего места, чтобы подвергнуть свидетельницу перекрестному допросу, Дис попытался уверить суд, что драка его клиента с телеоператором была всего лишь «конфликтом личного характера», никак не связанным с «Наездниками». Он надеялся, что судья Джонсон примет решение отделить его клиента от остальных ответчиков. Однако судья не купился на уверения Диса, и Хенли остался в статусе ответчика по рассматриваемому делу.
Дис поговорил с Дором, сказав, что его клиент согласится с судебным предписанием, запрещающим ему заниматься деятельностью, подобной нападению на «Наездников свободы». Дис умел все обращать себе на пользу и мог добиться нужного ему судебного решения с такой же ловкостью, с какой сбывал подушки для сидений тракторов. Впоследствии он хвастался тем, что ему удалось сделать для Хенли. И в самом деле, в своем пятнадцатистраничном решении, которое он вынес после четырехдневного заслушивания свидетельских показаний, судья Джонсон запретил всем ответчикам по делу каким-либо образом впредь чинить препятствия перевозке пассажиров между штатами. Хотя в этом своем решении он и признал, что «Наездники», вероятно, и осуществляют свои законные права американских граждан, они своими действиями накладывают «неоправданные бремя и ограничения на торговые отношения между штатами», и предписал им прекратить попытки положить конец расовой сегрегации при помощи поездок на общественном транспорте в Алабаме.
