– Почему бы вам не дать их мне с тем, чтобы я снял с них копии и вернул вам их через день?
– Нет, сэр, – сказал Бенни, забирая у Диса коробку. – Я не могу дать их вам, пока мы с вами не заключим сделку и вы мне кое-что не гарантируете.
– Только ни в коем случае не уничтожайте эти бумаги, мистер Хейс, – сказал Дис. – Они ценные, и от них вам будет только польза.
Говоря эти слова, Дис надеялся, что это неправда. На самом деле он хотел использовать эти бумаги в своем гражданском иске против Бенни и его собратьев по Клану.
Уходя, Дис ясно дал понять Бенни, что следующий ход должен сделать он.
– Позвоните мне, если захотите, – сказал он.
***
Через две недели после этого разговора Дис опять приехал в Мобил, чтобы взять еще несколько показаний под присягой. За те дни, что его не было в Мобиле, Бенни и Опал Хейс были признаны виновными в поджоге в федеральном суде. Во время разбирательства Бенни, позабыв, что на кону стоит его свобода, не смог сдержать своей бешеной ярости. Во время перекрестного допроса он настолько разозлился на ведущего его помощника федерального прокурора Э. Т. Роулисона, что у него вырвалось:
– Когда начинаешь лгать, забываешь, о чем.
На этом его гнев не иссяк. Выслушав вердикт присяжных, Бенни вышел из здания суда, и его так разъярили журналисты и операторы, следующие за ним по пятам и задающие вопросы, что он схватил трость обеими руками, поднял ее над головой и попытался побить журналистов, размахивая ею, как цепом.
Судья приговорил Бенни к трем годам, аннулировал залог и отправил его в изолятор временного содержания Мобила, чтобы он ожидал там перевозки в федеральную тюрьму. Сюда Дис и явился, чтобы снять с него показания.
Бенни сидел в своей крохотной камере на одном конце койки, прислонив к ее краю стальную трость. Дис устроился на другом конце койки. Дис мечтал о том, как он будет брать показания у Бенни Хейса, с тех самых пор, когда увидел его в зале во время суда над его сыном по обвинению в убийстве. Он видел, как Бенни, стоя на трибуне для свидетелей, впадает в ярость из-за пустяков, и понимал, что завести Бенни Хейса проще пареной репы. Это была самая легкая часть дела. Куда труднее будет притвориться таким понимающим и чутким слушателем и изобразить такое сопереживание, чтобы бывший Великий Титан сказал что-нибудь полезное.
В два часа пополудни Дис кивком сделал знак протоколисту суда, который сидел в той же камере, что пора начать снимать показания.
– Ваш дом в Теодоре принадлежит вам? – сказал Дис таким тоном, словно это был не столько вопрос, сколько утверждение.
– Нет, черт возьми, – коротко ответил Бенни.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Дис.
– Что я хочу сказать?! – заорал Бенни. – А то, что я вынужден отдавать все свое гребаное имущество, чтобы оплатить гонорары адвокатов! Я вообще не понимаю, какого черта происходит!
Хотя Дис задал ему только самые безобидные вопросы, Бенни уже был вне себя от ярости. Адвокат решил попытаться унять его гнев, изобразив неосведомленность и притворившись, что ему нужны познания и опыт Бенни.
– Когда я составлял свое исковое заявление, я знал о Клане куда меньше, чем знаю теперь.
– Что ж, это потому, что вы имели дело с гребаными лжецами и ворами, которые заложили порядочных людей, и это стоило мне всего гребаного имущества… Если подумать о гребаной истории моей жизни, то я напишу о ней книгу, если раньше не загнусь!
Бенни так и не сказал ничего о своей роли в каком-нибудь преступлении, но сделал все, что мог, чтобы разрушить репутацию тех, кого он считал своими врагами.
Дис спросил:
– Вы что-нибудь говорили, когда увидели, как тот человек висит? Вы сказали: «Какое приятное зрелище»?
– Тот, кто вам это сказал, лживый сукин сын, – вскипел Бенни. – Хотелось бы мне посмотреть ему в глаза.
Когда Дис закончил снимать с него показания, он не сообщил, что сейчас поспешит взять показания у супруги, которую за ее роль в поджоге дома приговорили условно. Несколькими днями ранее Стэнтон постучал в дверь Опал, чтобы вручить ей судебный запрос о представлении документов, которые Дис и Стэнтон видели в их трейлере. Вынуждая ее отдать бумаги, Дис собирался перехитрить Бенни, который полагал, что коробка с документами – это единственный оставшийся у него козырь.
Дис опасался, что если Опал поговорит с мужем, тот прикажет ей сжечь коробку или закопать ее. Поэтому в своем письме Опал он написал, что если она избавится от документов, то будет виновна в серьезном преступлении – уничтожении улик по делу, разбираемому федеральным судом.
Когда в 15.35 Дис вошел в зал 301 здания федерального суда и увидел миниатюрную женщину, сидящую рядом с большой коробкой, его охватило несказанное облегчение. Он понимал, что жена Бенни мало что может сказать об убийстве. Так что после нескольких простых вопросов он начал расспрашивать Опал о каждом из лежащих в коробке документов, внося таким образом его название в официальный судебный протокол.
Адвокат достал из коробки несколько номеров ежемесячной газеты СКА «Огненный крест», но, кроме них, он извлек оттуда и такие документы, которые не видел никто, не входящий в СКА. Среди них были «Знакомство с Соединенными Кланами Америки»; «Принципы (!) Объединенного Клана»; «Чудо белой расы»; «Конституция Клана в действии» и «Семь символов Клана» плюс отдельная папка со списком телефонных звонков Бенни.
В этот день в Мобиле Дис снял показания еще с одного человека – с Тэддиаса Бетанкура. Рыжий знал, что он не святой. Несколько лет назад он был осужден за ограбление и отсидел какое-то время в тюрьме, но жить это не мешало. По его мнению, он не был плохим парнем, и было несправедливо, что его втягивают в это дерьмо. Он сделал одно – зачитал на собрании Клаверны статью об убийстве бирмингемского полицейского чернокожим грабителем во время ограбления банка. Он не призывал линчевать какого-нибудь чернокожего, и его не было с Тигром и Генри, когда они убивали Майкла Дональда. Бетанкур считал, что уже достаточно пострадал. Жена от него ушла, он сидел без работы, ему приходилось жить в старом доме его отца за городом. Вступление в Клан было самым худшим из всего, что случилось с ним в жизни, и этой истории было не видно конца.
– По какой причине вы вышли из Клана? – спросил Дис.
– Ну главной причиной моего выхода было то, что меня втянули в это дело. А я ничего о нем не знаю. Кто-то просто упомянул мое имя – и вот я здесь. И мне это совсем не нравится – оказаться втянутым во что-то, о чем я ну вообще ничего не знаю.
***
Едва вернувшись в Монтгомери, Дис начал изучать документы Клана. Он не обнаружил в них ничего, касающегося конкретно Шелтона, но эти бумаги давали ему первый важный аргумент из тех, что должны будут помочь выиграть иск. Они неоспоримо свидетельствовали о том, что структура СКА имитировала армейскую структуру, в которой каждый член организации выполнял приказы того, кто стоял над ним. В распоряжении Диса был оригинал устава Клаверны 900 и копии чеков, выписанных Клаверной Мобила общенациональной организации.
