Но у Диса были все причины для того, чтобы быть уверенным – и Клан, и другие расистские группировки по-прежнему живы и представляют опасность. Штаб-квартиру Центра поджигали, на ранчо приходили убийцы, чтобы его устранить. Да, в нынешние времена ультраправых расистов, проповедующих превосходство белых, было меньше, чем в 1960-е годы, но дело ведь не только в количестве людей с такими убеждениями, да и воюют не числом, а умением. В Америке до сих пор было немало склонных к насилию опасных людей, и они были и готовы, и вполне способны действовать активно.
Дис стремился продолжать заниматься большинством тех дел, на которых были сосредоточены усилия его пятерых юристов, но отнюдь не собирался сворачивать борьбу против Клана и других расистских группировок. Центр был его детищем. Он основал его. Он его взрастил. Он собрал десятки миллионов долларов пожертвований, чтобы организация могла работать. На его стороне было все правление, а вместе с ним – и тысячи тех, кто жертвовал на правое дело свои деньги.
Но молодые адвокаты видели в Дисе самодура, упрямо уводящего Центр в сторону от изначальных благородных целей. Он считал себя доброжелательным и чутким руководителем, однако, по его мнению, работающие с ним юристы, наседая на него, заходили куда дальше, чем имели право заходить, и с презрением относились и к нему самому, и ко всему тому, что он сделал. Они просто не могли дальше работать вместе – из этого бы ничего не вышло. В конечном итоге настал драматический и многозначительный момент, когда юридическая команда в полном составе уволилась и покинула Монтгомери навсегда.
После этого другие способные молодые адвокаты с радостью ухватились за возможность поработать на Центр, однако царившие там с самого начала непринужденные товарищеские отношения, доверие и открытость возродились не в полной мере.
***
Дис с еще большей энергией отдался работе над иском к Клану. Но в аргументации зияла огромная дыра: не было убедительных доказательств, демонстрирующих, что насильственные действия – это постоянная, систематическая практика СКА.
Возможность рассказать эту часть задуманной истории ему дал Рэнди Уорд. Двадцатиоднолетний Уорд вступил в Клаверну СКА в Чайлдсбурге, Алабама, в 1978 году. Вскоре его назначили Благородным Циклопом, то есть руководителем Клаверны. Это была высокая честь для человека столь молодого и лишь недавно примкнувшего к Клаверне. Уорд уже видел себя в будущем Имперским Мудрецом, тем, кто придет на смену Шелтону, когда тот отправится на покой.
Как-то ночью Уорд во главе своей Клаверны отправился стрелять по окнам домов двух ведущих членов местного отделения Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, которые пытались добиться приема чернокожих на службу в департаменты полиции и пожарной охраны и жаловались на жестокость и произвол копов по отношению к черным жителям города. Когда ФБР арестовало участников ночной атаки, Уорд сдал членов своей собственной Клаверны, которых он сам и повел. Благодаря показаниям Уорда тринадцать из них оказались в тюрьме: огромное число для такого маленького городка в центральной части Алабамы и окрестностей. Почти каждый белый житель Чайлдсбурга был знаком с одним из тех, кто отправился отбывать срок, и Уорд стал объектом всеобщей ненависти. Федералы вывезли его из города и, включив в Федеральную программу защиты свидетелей, поселили в одном из далеких больших городов.
Дису было не важно, что его ключевыми свидетелями в гражданском иске, который он подал, чтобы добиться справедливости в отношении миссис Дональд, скорее всего, станут осужденный убийца Джеймс Ноулз, пользующийся дурной славой информатор ФБР Гэри Томас Роу и бывший глава Клаверны СКА Рэнди Уорд, который купил себе свободу, заложив своих собратьев по Клану. Отнюдь не самый вдохновляющий расклад, но Диса это не заботило.
Дис полагал, что понадобится полгода, чтобы пробиться сквозь федеральную бюрократию и получить реальный шанс узнать, где в настоящее время живет Уорд, но начало судебного разбирательства приближалось, и он не мог ждать так долго. Службу безопасности Центра возглавлял Джо Рой, и Дис попросил этого бывшего детектива полиции Монтгомери попытаться своими силами разыскать Уорда.
Проведя несколько дней в Чайлдсбурге, где он просматривал старые газеты и протоколы суда, Рой так и не сумел найти упоминания ни об одном родственнике Уорда. Он хотел уже было сдаться, когда ему вдруг посчастливилось случайно встретиться с одним из своих старых приятелей-детективов, который знал родителей Уорда. Он сказал Рою, что они постарались уехать как можно дальше от Чайлдсбурга, но по-прежнему живут в Алабаме.
Когда Рой подъехал к их дому и постучал в дверь, они изумились тому, что их смог отыскать бывший полицейский, и очень расстроились. Но в конце концов они в достаточной мере успокоились, чтобы рассказать Рою, что боятся они не за себя, а их гложет страх, что какой-нибудь кипящий яростью член Клана убьет их сына. Они так страшились, что звонили ему не из дома, а из телефонной будки, до которой надо было идти полмили. А когда они ездили к Рэнди, встречи проходили в каком-нибудь городке, находящемся далеко от того города, где он жил.
Рой рассказал этой пожилой паре о Джеймсе Ноулзе, о Генри Хейсе и о линчевании Майкла Дональда, и, рассказывая, осознал, что между Ноулзом и их сыном Рэнди есть много общего. Они оба были импульсивными не по годам развитыми парнями из рабочей среды, которые пошли по кривой дорожке и закончили трагедией. А теперь, сказал родителям Рэнди Уорда Рой, во тьме забрезжил свет, появился шанс покончить с организацией, которая принесла Рэнди столько бед, и подарить миссис Дональд хоть капельку справедливости.
Рой был глубоко набожным католиком. Он спросил Уордов, не хотят ли они помолиться вместе с ним. Они согласились и начали молиться о том, чтобы Бог в своей мудрости подтолкнул Рэнди сделать правильный выбор. Когда Рой уехал от них, он чувствовал, что сделал все, что мог. Пару недель спустя Уорд позвонил Рою, и они проговорили двадцать минут.
– Я вернул себе доброе имя, когда дал показания против Клана, – заявил Уорд.
– Нет, Рэнди, тогда ты не вернул себе доброго имени. В тот раз ты дал показания, потому что тебя вынудили обстоятельства. На этот же раз ты действительно реабилитируешься и поможешь другим не попасть в такую переделку, в какую попал ты.
Несколько дней спустя Генри Фрошин, бывший помощник окружного прокурора, который добился осуждения членов Клана из Чайлдсбурга в основном благодаря показаниям Уорда, позвонил Дису и сказал, что Уорд согласился встретиться с ним в адвокатской конторе Фрошина. Дис вместе с Роем отправился на машине в Бирмингем, где Фрошин познакомил его с Уордом.
На Уорде были рабочие ботинки, джинсы и фланелевая рубашка. У него были натруженные руки, выглядящие так, словно они принадлежат человеку куда старше, а под ногтями виднелось въевшееся машинное масло. Рой посмотрел на эти огрубевшие от физической работы руки, на грязные ногти и засаленные джинсы и подумал – вот работяга, у которого есть хорошая работа, человек, который допустил в своей жизни одну серьезную ошибку, но никогда не допустит второй.
