«Уже несколько недель он может выполнять свои губернаторские обязанности только по минимуму, – говорилось в редакционной статье газеты «Монтгомери эдвертайзер» в марте 1983 года. – Но поскольку он, будучи нетрудоспособен, по-прежнему остается губернатором, нет никого, кому Конституция штата давала бы право заменить его». Помощники немалую часть своего времени тратили на то, чтобы не дать закрепиться в сознании общества этому образу немощного и психически нездорового лидера.
Уоллес три раза в день принимал по 100 миллиграммов антидепрессанта дезирела (тразодона гидрохлорида) и четыре раза в день по 5 миллиграммов метадона, болеутоляющего наркотика, используемого в том числе для того, чтобы отучить наркоманов от героина. Время от времени к нему приходил психиатр, чтобы лечить его от депрессии.
В первые два года своего нового срока на посту губернатора Уоллес провел пятьдесят один день в больнице и часто целыми днями не мог выполнять свои обязанности. Тем временем его администрация функционировала по феодальному принципу. Облигации штата из выпуска на сумму в 400 миллионов долларов раздавались дружкам губернатора бесплатно.
Уоллес поднялся к высотам власти на волне расизма, и во время его президентских кампаний публика, которая приходила послушать его речи, состояла из тех, кто боялся чернокожих или относился к ним с недоверием. Теперь, в последние годы своей политической карьеры, он снова разыграл расовую карту, но уже совершенно иначе.
В основном благодаря Закону об избирательных правах 1965 года, против которого сражался Уоллес, черные алабамцы получили право голосовать на выборах, и недалек был тот день, когда ни один политик-демократ не сумел бы выиграть какие-либо выборы без их поддержки. Губернатор Уоллес не желал, чтобы черные американцы даже просто присутствовали на его первой инаугурации. Однако теперь, когда ему были нужны их голоса, он поехал в Таскалусу, чтобы лично надеть на черную студентку корону королевы красоты Университета Алабамы, а также назначил на должности в своей администрации немало чернокожих.
В 1974 году, когда Уоллес выиграл губернаторские выборы в третий раз, за него проголосовало 25 процентов черного электората. В 1982 году, баллотируясь на пост губернатора в четвертый и последний раз в своей жизни, он получит 35 процентов голосов чернокожих избирателей.
Уоллес послал одну из своих новых черных политических ставленниц, Делорес Пикетт, агитировать за его кандидатуру среди чернокожего электората.
– В основе нашего воспитания как христиан лежит прощение, – говорила она, выступая перед черными аудиториями. – Именно этому нас учил Мартин Лютер Кинг.
Черные алабамцы были в своем большинстве усердными прихожанами церквей, где их учили, что результатом прощения становится духовное перерождение грешника. Они хотели верить, что губернатор переменился, а раз уж он переменился, то переменился и мир.
Сидя в своем инвалидном кресле и страдая от боли, Уоллес говорил, что обрел Иисуса, но обретенная вера так и не заставила его публично отречься от убеждений, коим он был верен столько лет. Он утверждал, что все его действия были продиктованы верой в суверенные права штатов и что он никогда не испытывал предубеждения против чернокожих. Он мог бы воспользоваться линчеванием Майкла Дональда и осуждением его убийц в качестве удобного момента для признания ошибочности многого из того, что он говорил прежде, и сказать о том, как неверные слова ведут к злым делам, но он промолчал.
Однако, несмотря на весьма ограниченный характер его публичных извинений, в глубине души Уоллес начинал понимать, что он несет моральную ответственность за множество деяний, достойных осуждения. В один из вечеров 1986-го, последнего полного года на посту губернатора, в резиденции находился один из его помощников, Кеннет Маллинакс. Со второго этажа, из спальни губернатора, плыл дым сигары, и Маллинакс поднялся туда, чтобы поболтать со своим шефом.
– Я во многом раскаиваюсь, – сказал Уоллес, – и я очень беспокоюсь о моей душе.
– Но вы же возродились в вере, губернатор.
– Я не раз летал над Токио, сбрасывая бомбы, но это меня не тревожит. Все дело в моих словах. Они убили множество людей. Поэтому я и боюсь, что отправлюсь в ад.
Уоллес много раз за свою политическую карьеру прибегал к самой провокационной риторике. А затем просто отходил в сторонку, не беря на себя никакой ответственности за те деяния, на которые его слова толкали людей. Но после всех этих лет он наконец пришел к осознанию того, какой властью на самом деле обладал, сколь мощным было его воздействие на умы и к каким трагическим результатам это приводило.
После того, как в январе 1987 года Уоллес окончательно ушел на покой, уроженец Бирмингема и журналист, пишущий для «Нью-Йорк таймс», Хауэлл Рейнз, написал для журнального приложения к своей газете эпитафию на четыре губернаторских срока Уоллеса. Джордж Уоллес, написал Рейнз, явился в Монтгомери, поклявшись построить настоящее народное правительство; когда же он оставил свой пост, столица штата была так разъедена коррупцией, что «там можно услышать, как, говоря о роде занятий человека, его называют «наследственным посредником при передаче взяток в политических кругах». Уоллес пришел к власти, обещая вырвать бедняков из лап нужды; когда же он ушел, 20 процентов жителей Алабамы жили за чертой бедности, у 4 процентов в жилищах не было водопровода, и бедняки облагались самыми высокими налогами в Америке.
Уоллеса так возмутила эта статья, что он попросил одного из своих помощников, Элвина Стэнтона, написать письмо адвокату бывшего губернатора, Мори Д. Смиту, чтобы узнать, «разумно ли будет подать в этой связи в суд». Однако в конце концов в суд Уоллес так и не обратился.
Уйдя с поста губернатора, Уоллес занял должность ответственного за сбор пожертвований в фонд университета штата в городе Трой и каждый будний день проводил по нескольку часов в своем офисе на Декстер-авеню, выходящем окнами на Капитолий. Он жил один. Его третья жена, исполнительница песен в стиле кантри Лиза Тэйлор, оставила его. Как и его вторая жена, Корнелия, молодая женщина вышла за него замуж, думая, что он именно такой, каким кажется, и была глубоко разочарована, узнав, каков он на самом деле.
Слух Уоллеса продолжал ухудшаться, и его сотрудники заказали для него специальную телефонную систему. Его помощник должен был слушать разговор своего шефа и печатать то, что говорит звонящий, выводя слова на экран, стоящий перед бывшим губернатором, чтобы он мог ответить впопад. Но все это было так сложно, что Уоллес отказался от большей части разговоров по телефону.
Уоллес предпочитал сидеть в своем рабочем кабинете в большом кресле, надев наушники и слушая грустные песни в стиле кантри. Однажды зашедший к нему гость обнаружил, что он слушает балладу Хэнка Уильямса
[36] на полную громкость. Это была песня, которую любили и он, и Лерлин. Уоллес плакал.
Недвусмысленный сигнал
10 февраля 1987 года во вторник Моррис Дис вошел в зал судебных заседаний номер один здания Федерального суда Мобила чуть раньше девяти часов утра, излучая уверенность в победе. Роберт Шелтон и его адвокат Джон Мейз явились немного позже, всем своим видом давая понять, что им совсем не хочется принимать участия в этом смехотворном разбирательстве, но они готовы это терпеть.
