– У вас были все возможности поднять этот вопрос до начала заседания, – сказал судья. – Меня возмущает тот факт, что вы поднимаете его после того, как разбирательство началось.
– Ваша честь… – начал было Дис, стараясь, чтобы его голос звучал просительно.
– Вы пытаетесь поставить суду подножку, – не слушая его, продолжал Говард, и его голос заглушил голос Диса.
– Ваша честь, я вовсе не собирался ставить суду подножку, – настойчиво возразил Дис.
– В этом суде я не разрешу представлять доказательства, с которыми противная сторона не имела возможности ознакомиться заранее, – решительно произнес судья. – Я запрещаю вам просить своих свидетелей давать показания против каких-либо других адвокатов. Это неподобающее поведение с вашей стороны. Вам следовало бы вынести порицание. Давайте больше не будем прибегать в этом суде к подобным фокусам.
– Я не собирался делать из этого фокус.
– Но вы сделали.
Какое бы раздражение ни испытывал Дис, у него не было иного выбора, кроме как вернуться к допросу Шелтона. И теперь он мог взорвать ту бомбу, которую приготовил, когда брал у Шелтона письменные показания под присягой. Тогда Имперский Мудрец и его адвокат не дали себе труда прочитать копии выпусков газеты Клана «Огненный крест», пачку которых Дис дал им для ознакомления как вещественные доказательства, которые он, возможно, представит в суде.
Дис подошел к Шелтону с копией выпуска газеты номер пятнадцать за 1979 год.
– Откройте ее, пожалуйста, на третьей полосе, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы прочитали присяжным надпись под картинкой. И скажите: что изображено на этой картинке?
Шелтон посмотрел на газетную страницу сквозь очки в металлической оправе, потом перевел взгляд на Диса.
– На этой картинке изображен человек, смотрящий куда-то, – сказал Шелтон. – Судя по всему это белый мужчина.
– А что говорится в надписи под этой картинкой?
– Ужасно у нас обращаются с чернокожими. Все белые должны стараться давать черным то, что они заслуживают. Дальше говорится: «См. на обороте». И нарисована стрелка.
– И что вы видите на обороте? – осведомился Дис и поднял увеличенный до размеров три на три фута
[38] снимок иллюстрации из газеты Клана с изображением повешенного чернокожего с петлей на шее.
– Это изображение черного мужчины и веревки, – сказал Шелтон и тут же поспешил пояснить: – Номер печатался в Луизиане. Когда он вышел, я позвонил в редакцию, чтобы выразить свое беспокойство. Мне тогда сказали, что эта картинка была напечатана просто для того, чтобы заполнить пустое пространство на полосе. И меня заверили, что ничего подобного больше не повторится.
Шелтон был теперь вынужден расплачиваться за свою небрежность и расхлябанность во время дачи письменных показаний.
– Я брал у вас письменные показания под присягой и показал вам эту газету, – напомнил Дис. – Вы тогда что-нибудь говорили насчет того, что попытались добиться, чтобы ничего подобного больше не публиковалось и что вы тогда сделали кому-то выговор?
– Точно не помню, – ответил Шелтон.
Дис счел это идеальным окончанием допроса. Передавая друг другу экземпляр газеты Клана, присяжные явно рассматривали две газетные полосы с сосредоточенным вниманием и изумлением. Изображение чернокожего с преувеличенно толстыми губами было карикатурой.
«Классная работа, папа»
Пока Мейз всячески старался свести к минимуму неблагоприятное впечатление, которое произвела на присяжных расистская картинка, Коэн передал Дису записку от дочери: «Классная работа, папа». Во время обеденного перерыва Элли сидела вместе со своим отцом и его коллегами и задавала им вопрос за вопросом. Дис был убежден, что у его дочери есть все данные для того, чтобы стать хорошим адвокатом. Он испытал бы гордость, если бы его дочь решила изучать право, но ему не хотелось на нее давить. Но он мог попросить ее сидеть во время оставшейся части рядом с ним, чтобы она могла передавать ему записки напрямую, минуя посредников.
После обеденного перерыва Дис вызвал на трибуну для дачи показаний Тэддиаса Бетанкура. Бывший член Клана сидел, ссутулив плечи, с растерянным видом человека, который не понимает, почему он оказался здесь, в суде, где ему совсем не место. По его мнению, его единственная ошибка состояла в том, что он вообще вступил в Клан. Ему не хотелось вспоминать те годы, что он провел, будучи его членом. У него не было денег, и казалось злой шуткой, что его могут обязать по суду платить деньги миссис Дональд.
Беря у Бетанкура письменные показания под присягой, Дис был само дружелюбие и сострадание, он даже предложил оплатить снятие копии с этих показаний для этого вконец обезденежевшего бывшего члена. Но в зале суда Бетанкур вдруг начал демонстрировать случившуюся по неизвестной причине потерю памяти, и адвокат упорно наседал на него, зачитывая ему его собственные письменные показания, словно читал библейский текст.
– Итак, я продолжал снимать с вас показания и задал вам вот какой вопрос, – сказал Дис, стоя перед Бетанкуром и читая его предыдущие письменные показания. – Я сказал: «Во время зачитывания вами статьи разве Билл О’Коннор не поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание и не сказал: “Если этого малого признают невиновным, надо будет повесить какого-нибудь чертова черномазого”?» Что вы мне на это ответили?
– Я не помню, точно ли Билл выразился именно так, – ответил Бетанкур, хотя в его письменных показаниях были приведены именно эти слова.
Дис раза за разом возвращался к письменным показаниям Бетанкура, выставляя того либо как лицемера, либо как жертву внезапно постигшего его в столь молодом возрасте старческого слабоумия. Бывший член Клана сошел с трибуны для свидетелей подавленный и смущенный.
Затем Дис вызвал Ноулза, самого важного свидетеля. Проще всего было бы просто зачитать письменные показания осужденного убийцы, как чаще всего и происходило в гражданских процессах, когда речь шла о свидетелях, отбывающих наказание в тюрьме. Но в зале суда, как и за его пределами, Дис почти всегда выбирал именно тот способ действий, который давал наибольший драматический эффект. Накануне вечером Дис поговорил с двадцатитрехлетним Ноулзом в мобилском городском изоляторе временного содержания, куда его на время перевели из федеральной тюрьмы. И эта беседа внушила адвокату полную уверенность в том, что Ноулз выступит именно так, как хотел Дис.
Никто в зале суда не знал, что Ноулз отбывает свой срок в Федеральном исправительном заведении общего режима Сэндстоун в Северной Миннесоте. Он похудел на двадцать фунтов
[39], сбрил усы, подровнял свои густые непослушные волосы, выглядел стройным, находился в хорошей физической форме.
Дис отошел в сторону и дал свидетелю возможность рассказать все как было со всеми душераздирающими подробностями.
