Кокс вступил в СКА в основном ради того, чтобы быть ближе к своему тестю и стать неотъемлемой частью его семьи. У него легко получалось изрекать расистские тирады, но он отнюдь не считал себя убийцей или как-то причастным к убийству и полагал, что его безо всяких на то оснований втянули в эту трагическую трясину.
– Были ли вы в машине с… – начал было Дис.
– Мистер Дис, я хочу воспользоваться правом, даваемым мне Пятой поправкой, – сказал Кокс.
– Могу ли я закончить свой вопрос? – поинтересовался Дис.
– Вы уже знаете, каков будет мой ответ, – сказал Кокс.
Дис задавал свои вопросы снова и снова, и каждый раз Кокс говорил одно и то же. Адвокат хотел добиться, чтобы присяжные запомнили – этот свидетель говорит, только когда хочет, и замолкает всякий раз, когда ответ может угрожать ему преследованием со стороны закона.
– Участвовали ли вы в сговоре с целью убийства Майкла Дональда? – задал Дис свой последний вопрос.
– Я предпочитаю воспользоваться своим правом, которое дает мне Пятая поправка.
Дис мог великодушно прощать таких людей, как Джеймс Ноулз, который ему помогал, но не тех, кто ему противился. В качестве своей следующей свидетельницы он вызвал мать Фрэнка Кокса, Сару Кокс.
– В тот вечер, когда произошло убийство, ваш сын заходил к вам домой и просил у вас что-нибудь? – спросил он.
– Да, – сказала миссис Кокс. – Он приходил, чтобы взять у меня на время веревку.
Это была правда, и эта правда могла отправить Фрэнка Кокса в тюрьму на всю жизнь или даже обречь его на казнь на электрическом стуле.
Затем Дис задал миссис Кокс свой заключительный вопрос:
– Вы когда-нибудь спрашивали сына, что случилось с той веревкой, которую вы ему одолжили?
– Он сказал, что они использовали ее, чтобы отбуксировать машину, она разорвалась на куски, и ему нечего мне возвращать.
Дис вызвал свою последнюю свидетельницу в этот день, бывшую жену Генри, Дениз. На рассвете после линчевания в ее дверь постучал Тедди Кайзар и сказал, что на другой стороне улицы висит чернокожий мужчина. Чуть позже она услышала, как муж звонит отцу и на телевидение и сообщает им об этом преступлении. Несколько месяцев спустя она случайно услышала, как он говорит одному из своих приятелей, что Майкла Дональда убил он. Больше ей почти нечего было сказать, и она покинула трибуну для свидетелей, чтобы вернуться к своей разбитой жизни.
Чистота расы
Когда Дис и Элли вышли в тот вечер из здания суда, девушка увидела Кайзара, который стоял на углу улицы. Пухлый маленький человечек в ковбойской шляпе, размера на два больше. У него был такой вид, будто он вот-вот упадет. Она почувствовала к нему еще большую жалость, когда он сказал ей, что будет ждать здесь, на углу, до девяти часов вечера, пока не подъедет его мать и не заберет его.
Элли захотелось хоть чем-то помочь Кайзару. Она начала с того, что попросила Джо Роя довезти его до дома. По дороге в Причард Кайзар рассказал Элли, что у него в жизни было только одно романтическое свидание, он пришел на него с цветами, а девушка так и не явилась.
Когда Элли вернулась в тот вечер к отцу, она ворвалась в его номер в гостинице «Шератон» и сказала, что читала письменные показания Кайзара и думает, что его надо исключить из числа ответчиков по этому делу. Если бы эта просьба исходила не от его дочери, Дис не стал бы думать ни о чем подобном. Но поскольку за Кайзара просила Элли, он сказал ей, что примет решение только после того, как выслушает показания, которые Кайзар даст в суде.
Дис считал, что первый день суда прошел хорошо. По его мнению, он доказал наличие широкого сговора, в котором участвовали все шестеро бывших членов Клаверны 900, и каждый из них оставил свой след, хотя сделали они это по-разному. Но все только начиналось, ибо он знал – утром должен будет доказать, что СКА проповедовали идеологию и практику насилия и что подстрекателями к насилию являлись должностные лица этой организации, занимавшие или занимающие видные посты в ее иерархии. Если он этого не сделает, присяжные решат дело в пользу Шелтона и СКА и будут правы.
Утром второго дня процесса Дис вызвал на свидетельскую трибуну Уильяма О’Коннора, который, как показали под присягой его бывшие собратья по Клану, заявил на собрании Клаверны, которое предшествовало линчеванию, что какой-нибудь чернокожий должен умереть. О’Коннор же утверждал, что он ничего подобного не говорил и что все обвинявшие его бывшие члены Клана – лжецы. Он вспомнил, как в то утро, когда нашли тело, он стоял на Херндон-авеню и слышал, как Бенни, глядя на другую сторону улицы, сказал: «Приятное зрелище».
Бенни встал со своего места, чтобы опровергнуть утверждение О’Коннора. Едва Бенни закончил нападать на своего бывшего сотоварища, как Дис вызвал на свидетельскую трибуну его самого. Он собрал несколько письменных показаний, данных под присягой, которые опровергали то, что говорил в своих показаниях Бенни, и теперь раз за разом зачитывал ему слова тех, кто свидетельствовал против него. Дис даже зачитал письма, написанные и подписанные самим Бенни, от которых тот теперь пытался откреститься.
– Разве не вы придумали план, согласно которому несколько членов вашего Клана должны были порезать покрышки автомобилей, припаркованных вдоль маршрута, по которому будет проходить процессия чернокожих во время праздника Марди Гра? – спросил Дис.
– Нет, не я.
– Ну хорошо, а разве вы с ножом в руке сами не резали эти покрышки на протяжении всего маршрута процессии, пока играли оркестры?
– Нет, не резал, – ответил Бенни.
– А если Тедди Кайзар утверждает, что вы все это делали, он лжет, да?
– Не то слово.
– И разве, когда ваша невестка грозилась рассказать обо всем, Генри не ударил ее об стену три раза и не пригрозил ей, если она заговорит? – спросил Дис.
– Я никогда ничего подобного не слышал, – сказал Бенни.
– А Генри не говорил вам вскоре после этого, что из-за этих жестоких нападений на нее она с ним развелась?
– Я не знаю, откуда вы все это взяли, – зло сказал Бенни. – Но все это ложь.
Мейз встал и постарался дистанцировать Шелтона от всего этого так далеко, как только мог. Он задал свидетелю только один вопрос. Бенни когда-либо слышал, чтобы Шелтон «предлагал, чтобы кто-нибудь совершил насильственное действие»? Бенни сказал «Никогда», и Мейз снова сел.
Дис вызвал следующего свидетеля, Тедди Кайзара, зная, что ему придется решать, выполнить ли просьбу дочери и вывести ли Кайзара из дела. У Кайзара было много общего с остальными ответчиками из бывших членов Клана. Они не производили впечатления великих злодеев, а казались обычными обывателями, которые совершили свои деяния, не слишком-то понимая, что именно они совершают. Это была разношерстная группа вялых, унылых представителей низших слоев общества, которые хотели, чтобы чернокожие оставались в подчинении во многом потому, что им надо было смотреть хоть на кого-то сверху вниз, поскольку большая часть мира белых смотрела сверху вниз на них самих.
