— Слева? — удивилась Гражина.
— Ну, это зависит, откуда смотреть. Если со стороны улицы, то слева. А что?
— А то, что я там ни разу ни одной соседки не видела. Дети были — два раза, один раз был мужчина, а вот соседки ни разу не встречала в доме. Откуда она там взялась?
Пришлось пояснить.
— Эта баба занимается тем, что перешивает старую одежду и ремонтирует её, штопает. Работает на дому и целыми днями сидит у окна в верхней комнате. Впрочем, вечерами тоже.
У неё что-то с ногами, она предпочитает лишний раз не спускаться по лестнице. По этой причине внизу почти не бывает. А наверху у окна у неё оборудовано рабочее место, и швейная машинка под рукой. В окно она пялится не слишком часто, больше работает, но, случается, разок-другой и посмотрит. Это она подтвердила, что ты была в доме в момент убийства, благодаря чему полиция и поверила лживым утверждениям соседа. Когда ты выходила — она не видела. Полиция устроила ей второй допрос, а заодно и пальчики обработала. А кроме того, слушай, таинственный отпечаток пальца был обнаружен ещё и в ванной, на металлической держалке туалетной бумаги. Держалка была какая-то неудобная, соскакивала…
— Точно! — подтвердила Гражинка.
— ..и доставляла убийце неприятности. Он мыл руки, вытирал их и нечаянно коснулся этой держалки, оставив на ней отпечаток пальца.
А больше нигде не оставил, ни на раковине, ни на полотенце, полотенцем вообще не воспользовался — начитался детективов, холера! Вот только следы преступления остались.
— Так кто же это был?
— Пока неизвестно. Проверили центральную картотеку отпечатков пальцев всех когда-либо задержанных преступников. Среди них этого отпечатка не было. Значит, полицией не зарегистрированный. Следы на топоре, ты знаешь, были стёрты. Зато оказалось множество отпечатков подошв. Судя по обуви, в тот вечер в кабинет заходило как минимум четверо, если считать тебя…
— И Веронику..
— А вот и нет. Вероника в кабинет брата не входила, значит, гадости тебе кричала, стоя в дверях. Ты разве не обратила на это внимание?
Перестав жевать котлету, Гражинка подумала и кивнула.
— Знаешь, так оно и было. Кричала из коридора, подходила к двери кабинета, останавливалась и снова торопила меня, не стесняясь в выражениях, царствие ей небесное… И все это время была в тапках, только перед самым выходом переобулась в ботинки.
— Ты бы лучше сразу отдала мне мою котлету, не то съешь обе и не заметишь, — попросила я. — И свои вареники забери. А я ещё боялась, что ты лишишься аппетита, придётся тебя силой кормить.
— А я и лишилась, — печально заметила Гражинка. — Не видишь, что ли, ем автоматически, какой уж тут аппетит. И все же Патрик… А его ботинки были там?
— Во всяком случае, тех, что у него на ногах, в доме не обнаружено. Но у него может оказаться запасная пара. И не перебивай, это ещё не все.
Так вот, в общей сложности, как я уже сказала, кроме тебя, там ещё путались три пары мужских ботинок. Они мотались по всему дому и причём в разное время.
С неожиданным сарказмом Гражинка заметила:
— У тебя получаются не следы, а прямо-таки Пунические войны.
— И нечего издеваться, полицейским удалось установить очерёдность топтания каждой пары ботинок. А это было не так-то просто, одни следы накладывались на другие и вообще…
— И что же?
— И следователи пришли к выводу, что старуху пришила первая пара. Остальные явились уже на готовенькое.
— Такие умные следователи? — удивилась Гражина.
— Просто их техник кончает последний курс какого-то вуза, сейчас защищает диплом магистра, а тема диплома как раз микроследы.
И парень самозабвенно бросился изучать конкретные микроследы, полагаю, в его заочном дипломе это будет настоящей изюминкой. У них в Болеславце нет даже подходящего оборудования для изучения микроследов, так этот магистрант несколько раз по собственной инициативе мотался в лабораторию своего вуза и сделал, что надо. Ты не представляешь, какая это сила — микроследы! И нам повезло. Благодаря личной заинтересованности техника, может, и не на все сто процентов, но на девяносто с лишним очерёдность приходящих в дом жертвы установлена. Удивляет лишь одно: какая холера их туда привлекла? Неужели все явились за нумизматической коллекцией? Где он её держал?
— Кто?
— Покойный Хеня.
— Что держал? Свои монеты?
— Ну да, те тяжеленные ящики с монетами.
Не в кабинете же?
— Понятия не имею, — огорчилась Гражинка. — Я лишь видела, как он показывал кому-то коллекцию, а ящики стояли на полу или на стульях. Он мог их принести откуда угодно — из спальни, из подвала…
— Да, одни ботинки оказались в спальне.
— Послушай, кажется, я все-таки начинаю думать. Вот мне пришло в голову, что после смерти брата всем хозяйством заправляла Вероника, так ведь? Где же она держала ящики?
— Этого ты тоже не знаешь?
— Ну откуда же мне знать? Тогда о монетах я понятия не имела, меня интересовали, с твоей подачи, лишь марки.
— И очень плохо! — укорила я девушку. — Могла бы проявить больше интереса к окружающим тебя предметам. Вероника явно держала ящики где-то спрятанными, раз в кабинете они тебе не попались на глаза. Вот и пришлось несчастному вору мотаться по всему дому в поисках их, перерыть все и устроить настоящий бедлам. Наконец он их нашёл, принялся перекладывать из ящиков, одна монета у него упала и закатилась в щель пола. Потом все они оказались в заброшенном доме, там, где я запуталась в паутине. Три пары ботинок тоже там были, хотя и в другой последовательности. Первые, правда, остались первыми, две же остальные пары поменялись местами. И опять из этого следует, что двое мужчин встретились, а третий исчез с горизонта, они могли его вообще не увидеть.
— А те, что встретились… — начала было Гражинка, но я её перебила.
— Ты права. Вот их-то и надо найти. Да вот до сих пор неизвестно, кто же это был.
Гражина механически жевала последний вареник и при этом интенсивно размышляла. Молодец, девушка явно отрешилась отличных мотивов, загнав их на самое дно души, и обдумывала лишь чисто деловую сторону случившегося.
Теперь я могла бы головой поручиться, что её Патрик, до сих пор и без того личность подозрительная, сейчас вышел на первое место. Значит, по идее девушка должна была размышлять над тем, как его спасти от неминуемого наказания, Если бы не идиотская пряжка, ещё можно было бы что-то сделать, но теперь оставалось лишь сочувствовать парню. И в значительной степени в данный момент ход расследования зависел от Гражинки. Сейчас все естество несчастной представляло собой поле битвы: она могла оставить все как есть, и полиция не вышла бы на главного подозреваемого, или бросить его под гусеницы закона. И себя вместе с ним. Я не сомневалась, что, когда он окажется в тюрьме, она начнёт с того, что обвенчается с ним. А как мне поступить: помочь ей в её безумии или противостоять ему?
