– Нормально. Иди, Леша, – согласилась Алина, передумав лезть на рожон. – Мы тебя здесь подождем.
Рюмин подошел к двери и осторожно потянул на себя за ручку. Дверь со скрипом отворилась. Минут десять его не было. Изнутри не доносилось ни звука. Осмелев, мы подошли ближе. Вскоре из двери высунулась Лешкина голова.
– Идите сюда, только тихо, – зашептал он.
Внутри было темно и пахло сыростью. Но сказать, что в корпусе было так же холодно, как и снаружи, означало соврать. Температура внутри была градусов десять, может быть, чуть выше. Корпус отапливали.
Я подумала: «Скорей всего где-нибудь дальше стоит печка. Не зря же бомжи набирали в охапку поленья и тащили их сюда?»
– Марина Владимировна, я здесь, – зашептал Рюмин.
Мои глаза привыкли к полумраку. Мы стояли посередине маленького холла, из которого влево и вправо уходили в темноту два коридорчика. В каждом коридоре по обе стороны – двери в комнаты, в тупике – окно, которое, наверное, лет пятнадцать никто не мыл. Света через него проникало мало, но идти, не натыкаясь на стены, все же было можно.
– Сюда, – Леша осторожно приоткрыл первую дверь.
На нас пахнуло специфическим грибным духом. Мы зашли и обмерли. К стенам были прикреплены полки, сколоченные из широких досок, на досках стояли поддоны, в которых росли грибы. Но какие!!! Даже скудное освещение не могло оттенить ярко-оранжевый и алый цвет мухоморов, самых настоящих, с воротничками на тонких ножках и с белыми крапинками на широкополых шляпках.
– Вот это да! – воскликнула Алина, не в силах скрыть восторга.
– Тише, – предостерег Алексей, косясь взглядом в угол, где, зарывшись в соломе, вповалку спали два бомжа.
Рядом с окном стоял стол, на котором лежали остатки трапезы и пустая бутылка из-под дешевой водки.
– Откушали и заснули, – перешла на шепот Алина. – Это вчерашние бомжи?
– Не знаю, мы лиц не видели. Может, они, а может, и нет. Те были в ватниках. А эти… – я стала присматриваться к присыпанной соломой одежке.
– Будем считать, что те самые бомжи. Зачем нам еще кто-то? – сказала Алина, привыкшая выдавать желаемое за действительное. – Алексей, а в других комнатах ты смотрел?
– Смотрел. Три комнаты заперты, в двух других – такие же плантации.
– Интересно, для чего они выращивают мухоморы? – подумала я вслух.
– Для чего? – удивилась моему невежеству Алина. – Мухомор содержит галлюцинагенное вещество. Возможно, мухоморы специально выращивают, чтобы затем извлекать из них дурь.
– Но как, как извлекают из мухоморов это галлюцинагенное вещество? Выпаривают? Настаивают? Сушат и перетирают в порошок?
– Я что, технолог по наркотикам? – огрызнулась Алина. – В любом случае здесь должна быть лаборатория. Не продают же они мухоморы на развес? Леша, ты в другой конец коридора ходил?
– Да. Там пусто, в некоторых комнатах поломанные кровати стоят.
– Если в этом корпусе ничего нет, предлагаю, проверить все корпуса, – подала идею Алина. – Где-то должна быть лаборатория.
– Если так, то нам надо быстро сматываться. Наша затея становится опасной.
Моя попытка воспрепятствовать Алине тут же была ею подавлена насмешливым возгласом:
– Испугалась?! Кого? Двух заморенных бомжей?
– Кстати, почему нам их не допросить? – предложил Алексей. – Уж они-то наверняка знают, зачем здесь выращивают поганки?
– Ты сначала убедись, что на территории нет никого!
– Тоже верно, – согласился он со мной. – Вот что, вы тут тихонько посидите, а я лагерь проверю.
Леша выскользнул за дверь. От нечего делать я прошлась вдоль полок. Мухоморы росли почти вплотную, упираясь шляпками друг в дружку. Под шляпками виднелись пеньки от свежесрезанных ножек. Одни грибы срезали, а на их месте вылезали следующие. Урожай собирали по мере роста. Рядом со столом стояли ящики, прикрытые брезентом. Я подняла брезент за край. В ящике лежала собранная продукция – все те же мухоморы.
– Алина, надо удирать, – потребовала я.
– Ты опять о своем?
– Смотри, – я указала ей на ящики.
– Ну и что? Здесь много мухоморов.
– Но они собраны.
– И что из того?
– А то, что кто-то придет или приедет, чтобы забрать продукцию.
– Очень хорошо, – вопреки моему беспокойству Алина обрадовалась. – Мы сможем проследить цепочку. Надо только где-то спрятаться, – она обвела глазами комнату. Спрятаться было негде.
– Давай хотя бы выйдем на свежий воздух, – взмолилась я. – У меня такая тяжелая голова рядом с этими грибами.
– Да? У меня тоже голова разболелась. Очевидно, от этих мухоморов идут испарения. А как же эти? – Она кивнула головой в сторону мирно посапывающих бомжей.
– Наверное, привыкли.
Алина подалась моим уговорам и вышла вслед за мной на свежий воздух. Мы спрятались за угол здания и стали ждать, периодически выглядывая, не идет ли Алексей. Он появился минут через пятнадцать. Подобно солдату в окопе, он передвигался, согнувшись в три погибели. Наверное, думал, что так менее заметен.
– Леша, мы здесь, – позвала я, когда тот уже собрался нырнуть в дверь.
– Вы здесь?
– Да. Там очень тяжело дышать: просто дуреешь от запаха мухоморов. Ты-то что? Нашел лабораторию? – спросила Алина.
– Значит, так: следы из корпуса ведут к служебному входу в столовую и к дому, что стоит рядом с центральными воротами в пионерский лагерь. Остальные корпуса заколочены. Нет ни дорожек протоптанных, ни одиноких следов.
– Что в столовой?
– Вот, – Алексей извлек из кармана куртки высушенный гриб. – Сушеный мухомор. Дверь в столовую была открыта настежь. Рядом с входом – ящики, наполненные до краев этим добром. Простите, не удержался, взял один.
– Так они в столовой мухоморы сушат? – догадалась я.
– Почему нет, если печи от лагеря остались? – пожал плечами Рюмин.
– Значит, проблема с электричеством или газом у них каким-то образом решена. Странно, – задумалась Алина. – Лагерь-то обесточен. Я несколько раз клацнула выключателем в холле и в комнате – света нет.
– За столовой в сарае стоит электрический генератор. Он так тарахтит, что этот звук ни с чем не спутаешь. Ну и провода тоже указывают на то, что электричество поступает именно оттуда, из сарая.
– Леша, а ты людей видел?
– В столовке два мужичка. Мне хорошо их удалось рассмотреть. Маленькие, худенькие, на тех, что рядом с мухоморами спят, очень похожи.
– Ты в столовую заходил?
– Нет, они на крыльцо вышли, покурить. Чудные – улыбаются. Лица блаженные.
