* * *
Настойчивый звонок в дверь застал молодоженов в разгаре ссоры. Алек требовал вернуть ему украденный брелок, Алла в слезах оправдывалась. Она сочла претензии мужа за очередной бзик.
– Кто-то пришел, – проворчал Алек, остывая. – Пойду взгляну.
На экране видеофона высветилось напряженное лицо отца.
– Открывай! – потребовал тот. – Оглохли, что ли, голубки? Или до сих пор нежитесь в постели?
Его тон не предвещал ничего хорошего, и у Алека екнуло сердце.
– Мы вчера поздно легли, – с этими словами он впустил отца в прихожую.
Заплаканная опухшая Алла юркнула в ванную и закрылась там. Включила воду, чтобы заглушить рыдания. Жаловаться свекру на его сына себе дороже. А сдержать обиду она была не в силах. Не такой должна быть ее жизнь в браке! Вместо свадебного путешествия – сидение в холодной Москве, скандалы с мужем, его измены, грубость и незаслуженные нападки.
– Где мы можем поговорить с глазу на глаз? – сердито спросил Павел Иванович. – Это не для чужих ушей, Альберт.
То, что отец назвал его полным именем, не на шутку встревожило парня. Значит, тот крайне недоволен, даже взбешен.
– Идем в гостиную, – он пошел вперед, отец за ним.
Алек спиной ощущал его недовольство. В детстве за этим следовало неотвратимое наказание. Но сейчас он взрослый человек. Вряд ли отец рискнет поднять на него руку. Тот и раньше прибегал к рукоприкладству в исключительных случаях.
– Проблемы? – покосился он на отца, который закрыл за собой дверь в комнату и обстоятельно устроился на диване.
Судя по всему, разговор предстоит долгий и неприятный.
– Надеюсь, Алла нас не услышит?
– Она в ванной, моется.
– Какого черта ты спутался с гейшей? – без обиняков начал Павел Иванович. – Только не ври мне! Чего тебе не хватает, сынок? – он повел взглядом по комнате. – Уютное гнездышко, красивая молодая жена под боком, денег на счету предостаточно, работать до пота и крови не нужно…
– Пап, я…
– Цыц! – прикрикнул на него отец. – Я тебе пока что слова не давал!
– Ты спрашиваешь, я хотел ответить, – насупился Алек.
– Что вы за люди растете? – с тоской проговорил Павел Иванович. – Мало того, что иждивенцы, так еще и мерзавцы редкостные.
– Кто это – «мы»?
– Молодежь нынешняя из богатых семей, мажоры, как вас окрестили. Какие у вас ценности? Чего вы от жизни ждете? Не пойму я! Объяснишь?
– Ну…
Алек потер затылок и мотнул головой, как лошадь, отгоняющая оводов. Отец вышел из терпения.
– Мы с тобой как будто на разных берегах! Не докричаться. Ладно, признаю, женили тебя не по любви! Не ты один такой!.. Погулять хочется? Тоже понять можно. Но почему у тебя все с вывертом? Ездить на машине, – обязательно гонки без правил!.. Изменять жене, – обязательно с извращением, с криминалом!.. Я тебя душегубом не воспитывал. Что с тобой не так, сын?
– Я не преступник, – пробормотал Алек, холодея от страшной догадки. – А ты что, приставил ко мне своих шестерок?
– Ради твоей же пользы.
– Как ты мог? – взвился парень. – Я тебя просил не лезть в мою жизнь! Сам разберусь как-нибудь!
– Как-нибудь мне не подходит. Тисовские – фамилия известная! И вывалять нас в грязи не получится! – побагровел Павел Иванович. – Я не позволю! Не для того я годами вкалывал как проклятый, чтобы ты, щенок, все похерил!
– Ты для себя старался. Нечего меня попрекать…
Отец пришел с миром, хотел договориться с Алеком, вразумить его и наставить на путь истинный. Сначала, конечно, задать жару, но потом спустить на тормозах. Иначе парень замкнется, назло станет делать, мстить.
«Характером-то он в меня удался, – признал господин Тисовский, глядя в горящие ненавистью глаза сына. – Я тоже родителей не слушал, свою тропинку к счастью протоптал и не всегда был в ладу с законом. Но Альке, засранцу, рисковать нет нужды! Я ему заранее соломку подостлал, мосток в рай построил, а он еще упирается, кочевряжится».
– Я не с упреками пришел. Узнать хочу, кто такая Юко? И чей труп лежит в подвале ее дома?
– Тихо ты, – вырвалось у Алека, и он с опаской покосился на дверь.
– Боишься, жена подслушает?
– Я ничего не боюсь…
– Врешь, балбес! У тебя, вон, поджилки дрожат и кишки судорогой сводит. Я чужой страх нюхом чую.
– Раз ты такой крутой нюхач, должен быть в курсе насчет… трупа, – огрызнулся сын. – Кто, зачем, когда и кого прикончил. Или шестерки плохо сработали?
Павел Иванович с удовольствием врезал бы ему по шее, – аж руки чесались проучить желторотого наглеца, – но здравый смысл диктовал сдержанность. Алек явно не в себе. Рот дергается, глаза бешеные. В состоянии аффекта чего не бывает!.. Не хватало затеять драку вместо разговора.
– Остынь, – сердито сказал он. – Ишь, распетушился! Я тебе не враг. Помочь пришел, а ты сразу на дыбы!
– Помочь? – недоверчиво переспросил Алек.
– Ты моя кровь и плоть. Я в любом случае остаюсь твоим отцом. Я на твоей стороне, Алька! Только ты покайся, расскажи все как на духу…
Алькой отец называл его в детстве, когда он тяжело болел или терпел сокрушительную неудачу. Отец тогда подставлял плечо, утешал, но не проявлял жалости, которую считал оскорбительной.
– Мне нечего сказать, пап.
– Одумайся! – сверкнул глазами Павел Иванович. – Тебя пару раз видели у дома гейши в Озерном. Ты встречался с ней в «Чайном домике». А в элитных ночных клубах тайно собирают компру на посетителей.
– Понимаю, к чему ты клонишь…
– Тогда объясни, что происходит!
– Я люблю Юко, – выпалил Алек. – Как я мог ее убить? Мы с ней совсем недавно повздорили, но… Она была жива, пап! Клянусь!.. Я сам был в ужасе, когда… Я не верю, что ее больше нет! Это какое-то наваждение…
– Откуда у тебя порезы на лице?
– Не знаю, – смешался Алек и невольно коснулся пострадавшей щеки. – Наверное, кошка поцарапала.
– Ты дураком-то не прикидывайся, – процедил Павел Иванович. – Бабам будешь пургу гнать! Кошка…
Парень насупился и скрепя сердце промолчал.
– Хватит с меня твоих художеств! – рассвирепел грозный родитель. – С каких пор ты воспылал страстью к шлюхе? Чем она тебя соблазнила? Силиконовой задницей и сиськами?.. А твоя жена чем хуже? Мало силикона в срамных местах, пусть добавит! Денег, слава Богу, хватает на любой каприз.
– Папа, прекрати.
– Я хочу знать главное: гейша погибла по твоей вине или нет?
– Я ее не убивал… Черт! Я не помню… У меня в голове все перемешалось! Вчера, сегодня, завтра!.. Если Юко нет в живых, кого я целовал и обнимал? Покойницу?.. Я запутался, пап!
