— Дурак! — разозлилась Тереска. — Ты ему тайком это прицепил. В шутку. А он с этим уехал. У Янушека заблестели глаза.
— А знаешь, неплохая мысль. Погоди… Что я такое мог ему прицепить, чтобы не сразу отлетело? Знаю! Компас на магните!
— Что?
— Компас на магните. У моего приятеля есть такой. Автомобильный компас. Он, конечно, не на магните, а на резиновой присоске, прикрепляется к распределительному щиту или куда-нибудь ещё, прижмёшь — и держится как на клею. Положим, я ему этот компас к бамперу прикрепил. Такая вот дурацкая шутка…
После совещания, проведённого с паном Влодеком, который порекомендовал транспортный отдел в национальном совете Центрального округа, Тереска на следующий день, сразу же после школы, отправилась на операцию. Сопровождавшая её Шпулька решительно заявила, что составит ей компанию исключительно для моральной поддержки и подождёт на улице.
Тереске тоже было слегка не по себе, но её толкало на действия что-то помимо воли, невзирая на боязнь и неуверенность. Не съедят же, в самом деле, успокаивала она себя. В худшем случае мне укажут на дверь. В сравнении с очередным уроком истории визит в транспортный отдел — просто развлечение.
Чиновница, сидевшая в отделе за столом, была старше Терескиной мамы и производила впечатление дамы печальной и разочарованной в жизни. Особой доброжелательности в том, как она посмотрела на Тереску поверх очков, не наблюдалось.
— Слушаю, — с горечью сказала она. — Чем могу служить?
В течение ночи, следующего утра и уроков в школе Тереска имела возможность так отшлифовать свой рассказ о дурацкой шутке брата, что едва сама в него не поверила. Возбуждённо, с толикой смущения, но и с надеждой исповедалась она перед грустной чиновницей. Та заинтересовалась её рассказом. Тереска производила впечатление девочки воспитанной, вежливой, совсем как довоенная молодёжь, а её озабоченность, смущение и в то же время вера в то, что здесь ей помогут, нашли в душе чиновницы живой отклик.
— Младший брат, говорите? Как же он сумел запомнить номер?
— У него на этой почве бзик. Не может запомнить ни одной исторической даты, зато помнит все номера автомобилей, которые привлекли его внимание. К счастью — иначе компас пропал бы безвозвратно.
Чиновнице ужасно не хотелось вставать из-за стола и рыться в картотеке, её донимала печень, а в коленках — ревматизм, но что-то в сидевшей напротив девочке действовало на неё бодряще. От неё исходила заражающая радостью жизни энергия. Чиновница вздохнула, оторвалась от кресла и поплелась к шкафу…
— Есть!!! — издала победоносный вопль Тереска, подбегая на улице к Шпульке. — Он живёт на Железной! Живей, едем теперь в транспортный отдел на Мокотове!
— По-моему, нам надо все обсудить лично с ним, — задумчиво сказала Шпулька. — У него могут оказаться какие-то свои соображения, которые нам и в голову не придут.
— А я и собираюсь, — заверила её Тереска.
Она со стоном распрямилась и откинула падавшие на лицо волосы. Обе сидели в подвале, где Тереска колола дрова на обогрев. Печка центрального отопления во время морозов была жутко прожорливой. Шпулька укладывала разлетавшиеся чурки в красивую поленницу.
— Я не уверена, что именно такие фотографии ему нужны, — продолжала она с той же задумчивостью. — Человек вылазит и залазит, а машина стоит. Наверное, надо сфотографировать их на месте преступления, например, как они эти свёртки друг другу показывают… и ещё должно быть видно, что в них часы.
— Слишком многого хочешь, — буркнула Тереска и ударила топором по полену. — Я не знаю, за что хвататься, дел невпроворот. Хорошо хоть фотоаппаратом теперь обеспечены, я уже сыта репетиторством по горло, лишних уроков не выдержу. Караулить этих мошенников времени совсем нет, а тут ещё историчка затерроризировала, то и дело норовит подловить. у меня уже ум за разум заходит.
Жизнь в последнее время стала безумно интересной. Фотоаппарат Тереске удалось купить лишь потому, что было Рождество и половину его стоимости она получила в подарок. Техническая оснащённость позволяла теперь подругам претворить их планы в жизнь, и обе шныряли по городу, подстерегая интересующие их автомобили и запечатлевая друг друга на их фоне. У обеих уже накопилась целая коллекция снимков, где они фигурировали в самых разных позах на фоне «мерседеса», «опеля» и «фиата», причём на многих в кадр за компанию попадали и их владельцы. Развлечение было дорогостоящим, учитывая, что снимки приходилось печатать в фотоателье, так что репетиторские занятия никак нельзя было бросать. Школу тоже, хотя чёртова история окончательно отравляла жизнь.
— Когда-то… мне казалось… — выдыхала Тереска между ударами топором, — что я занята… по горло… Черт, тут сук!.. И только теперь… вижу, что времени… у меня было навалом!
Шпулька проделала акробатический прыжок, благодаря чему полено не попало ей в голову, а врезалось рядом в стенку.
— Ты меня или убьёшь насмерть, или оставишь без глаза. Коли поаккуратней!
— Не могу, нет маленького топора. Слетел с топорища. Просто следи за траекторией и в случае чего отскакивай. Если Газель не отстанет, меня ждёт райская жизнь!
Шпулька уклонилась от просвистевшего мимо виска очередного полена и покачала головой.
— Обе вы хороши, одна упрямей другой…
— Я совсем не упрямая, — понуро сказала Тереска и, перестав колоть, опёрлась на топорище. — Она мне как-то по-дурацки навязала эту роль отличницы. Понимаешь, она уверена, что мне это по зубам, черт бы её побрал. А мне это нужно, как собаке пятая нога, но подвести её не хватает духу. Я из-за пятёрки совсем не переживаю, это она переживает, просто не хочется так сразу сдаваться. Это единственная пятёрка по истории на оба третьих класса, и если у меня её не будет, то не будет ни у кого. Никто не захочет терпеть эту казнь египетскую, одна я когда-то по молодости сглупила, схлопотала чёртову пятёрку и теперь несу свой крест. Да ты сама знаешь…
— Ага. Но как тебе удаётся все запоминать? Тереска снова взялась за топор.
— Я уже давным-давно… вообще ничего не читаю… Кроме исторических книг. Представляешь… сколько у нас будет… свободного времени… когда бандитов поймают… и мы перестанем… за ними бегать! С ума сойдём… от безделья!
Шпулька подумала про себя, что тогда Тереска найдёт на свою голову что-нибудь такое же трудоёмкое, но вслух ничего не сказала. Молча встала с бревна и принялась собирать поленья.
— Вообще как-то глупо, — наконец заговорила она. — Нам бы тоже машина не помешала. А то они все катаются, а мы за ними все летаем.
— Верно. Летом у нас была хоть колымага…
— Зигмунт, когда приезжал на Рождество, отвинтил колёса и снова приделал полозья. Сказал, можете теперь кататься на санках. Вот кретин…
Тереска справилась с сучковатым чурбаком и озабоченно оглядела тающую груду.
— Дрова кончаются, — мрачно сказала она. — Отец договаривается насчёт оптовой закупки, но пока договорится, топить будет нечем. Придётся мне ехать в деревню, выпрашивать у мужиков выкорчеванные коряги. Жаль, что мы живём не у леса…
