– Я и Ли останемся в Хабе. Кевин провел на Земле сотни часов в виртуальном тренажере, имитаторе вездехода. Думаю, он единственный человек во Вселенной, получивший водительские права на марсианскую технику. Я тоже прошел курс вождения на случай, если с Кевином что-то случится. Но как капитан я остаюсь в Хабе вместе с Ли, отвечающим за корабль. Я постоянно буду с вами на связи. Кевин поведет вездеход. Аарон и Елена отвечают за проведение научных исследований на месте.
Далее Роджерс дал подробные личные инструкции. Елене, единственной из трех участников разведывательной миссии имеющей ребенка, предоставили возможность записать прощальный видеоролик, который в случае наихудшего исхода экспедиции могли бы передать на Землю.
Еще через полчаса трое астронавтов в облегченных моделях скафандров покинули Хаб. На прощание Роджерс приобнял Кевина. За три недели с начала миссии они, кажется, стали друзьями, найдя множество общих профессиональных интересов.
На поверхности светило солнце. Его диск выглядел, как обычно, небольшим и тусклым. В это утро солнце казалось голубоватым – известный, хотя и редкий эффект, когда мельчайшие частицы песка почти неподвижно стоят высоко в атмосфере, своеобразно преломляя свет. Голубоватый оттенок марсианского солнца также предвещал усиление ветров в ближайшие дни.
Перед тем как занять место в кабине «Центуриона» – массивного аппарата величиной почти с карьерный самосвал, – Елена попыталась сделать фото голубого солнца. Манипулировать даже специально созданной для таких снимков фотокамерой почти негнущимися пальцами в тяжелых перчатках – сплошное мучение. Она посмотрела на получившийся кадр. Цвет солнца на нем, как и марсианская почва вокруг Хаба, получился скучно-серым. Кевин занял место посередине вездехода, за штурвалом, перед многочисленными датчиками на приборной доске. «Бог с нами», – неожиданно произнес по-немецки Кевин. Елена искоса взглянула на Аарона, но тот никак не отреагировал. Боковые двери вездехода медленно опустились. Компрессоры включились, нагнетая в кабину кислород, нагревая ее и создавая нормальное давление. Минуты через три на панели включились два датчика с изображением зеленых деревьев. Это означало, что теперь астронавты внутри кабины могли снять шлемы.
Атомный двигатель вездехода в его задней части был накрыт свинцовой оболочкой для защиты от радиации, которая не сильно превышала обычный фон на Марсе. Ходовой ресурс двигателя составлял более миллиона километров – мог бы служить следующим группам исследователей еще сотни лет. Скорость передвижения «Центуриона» не превышала десяти километров в час, иногда замедляясь до темпа небыстрого шага.
Поверхность планеты была крайне неудобной для передвижения даже на столь совершенной технике, оснащенной гусеницами, свободно проворачивавшимися в любых направлениях и плоскостях. Приходилось то и дело маневрировать между крупными, высокими и острыми камнями. Вездеход был оснащен десятками внешних камер, передававших изображения окружающего ландшафта под множеством углов. Ширина самого каньона, по которому они передвигались, составляла несколько сотен метров, его стены – высотой в километр, хотя вблизи казались относительно пологими. Поверхность то и дело пересекали глубокие ямы со скользкой ледяной коркой.
Через час езды, проделав одну пятую расстояния от Хаба до цели, астронавты сделали первую остановку и вышли на поверхность. Они остановились у одной из стен каньона. Кевин все время должен был оставаться внутри вездехода. Елена и Аарон через десять минут уже осторожно шагали по незнакомой для них местности. Тусклое солнце стояло в зените. Двух астронавтов для надежности соединяла длинная гибкая трубка, почти как в альпинистской связке.
– Знаешь, в школе я был застенчивым парнем. Но, конечно, мечтал о свиданиях с девушками. В нашей школе училось немало девочек, родители которых эмигрировали из России. И их естественная, чистая славянская красота меня привлекала особенно. Но сам я был тогда маленьким робким мальчиком в очках, типичным ботаником. Девушкам, в том числе русским, я не очень нравился. Потом стал встречаться с еврейской девушкой, уже в университете. Представляешь, если бы мне кто-то сказал тогда, что моя детская мечта сбудется, и я почти рука об руку первый раз в жизни прогуляюсь на свидании с очаровательной русской. Но что это произойдет на Марсе…
– Ты бы посчитал такого человека сумасшедшим и правильно бы сделал. Но нам сейчас нельзя отвлекаться. Надо беречь силы и кислород.
Астронавты, осторожно переступив через невысокую, до колена, горку покрытых слоем кварца камней, подошли вплотную к стене каньона и стали детально снимать ее поверхность на голографическую камеру.
– Елена, посмотри сюда. Видишь эти ровные полосы? Теперь я совершенно уверен, что это следы воды. В NASA считают, что самая большая в Солнечной системе система каньонов – результат разлома земной коры из-за грандиозного землетрясения или метеоритов. Но ты же видишь, что здесь точно и не так давно – может быть, всего несколько тысяч лет назад – текли огромные потоки воды. Если это так, то на Марсе должна была быть и плотная атмосфера – без нее вода бы мгновенно улетучилась. И температура – она должна была быть выше нуля по Цельсию, чтобы вода оставалась жидкой. Все это загадочно, практически необъяснимо.
– Мы здесь не для того, чтобы искать ответы. Считай, что мы – биороботы, только более разумные. Нас прислали сюда собирать информацию, а не интерпретировать ее. Этим займется армия ученых после нашего возвращения.
– Возможно. Но мне потрясающе любопытно. А как тебе это?
На обратном пути наблюдательный Аарон указал на камень странной формы. Камень был удивительно похож на голову человека и примерно такого же размера, с выпуклым лбом и массивной челюстью. Он чем-то напоминал изображение африканского раба в историческом музее. И сам цвет камня также почти черный, словно обугленный.
– Слишком тяжелый, чтобы взять с собой. Знаешь, камней странного вида марсоходы за все время запечатлели сотни, если не тысячи. Находили даже камни в форме, похожей на человеческий скелет. Было также много изваяний «человечков» с руками и ногами, а еще – почти копии наших марсоходов. Но я считаю, что все это – обычные камни. Работа ветра, пыли, радиации на протяжении миллионов лет, помноженная на наше воображение, и только.
– А может, Марс каким-то образом мимикрирует, старается быть похожим на нас? Видит человека и создает прямо под нашими ногами похожий на него камень. То же самое с марсоходами. Просто как бы говорит нам: мы видим вас. Мы готовы вступить с вами в контакт.
– Да, такую версию вовсю обсуждают журналисты. Но у нас нет никаких доказательств. Планета – мертва. А если нет, то мы пока об этом ничего не знаем.
Продвижение вперед на вездеходе с каждым часом становилось все труднее. Кевину то и дело приходилось демонстрировать настоящее мастерство вождения: маневрировать по рыхлому, рассыпчатому грунту в промежутках между огромными камнями или с предельным ускорением выбираться наверх по крутому и гладкому склону очередной ямы. Езда по Марсу оказалась испытанием на грани возможностей и техники, и человека. Выносливый, сильный как олимпийский многоборец, Кевин то и дело из-за перенапряжения потел, промокая до нитки, после чего большими, судорожными глотками пил драгоценную воду через трубочку из одной из пластиковых емкостей, встроенных прямо в панель управления. Несмотря на кондиционер, постоянно увлажнявший в кабине воздух, с каждым часом он становился все суше, а пол покрывался тонким, но видимым слоем мелкой серо-красной пыли.
