– Стоящие на точке зрения революционной войны указывают, что мы этим самым будем находиться в гражданской войне с германским империализмом и что этим мы пробудим в Германии революцию. Но ведь Германия только еще беременна революцией, а у нас уже родился вполне здоровый ребенок – социалистическая республика, которого мы можем убить, начиная войну…1339
За мирный договор только сам Ленин, Сталин, Сергеев (Артем), Сокольников. За немедленную революционную войну двое. Предложение Троцкого победило 9 голосами. Ленин, понимая, что переломить настроение не удастся, внес предложение о затягивании переговоров. За это 12, против – один.
Дальше вопрос о мире перенесся в Таврический дворец – на Третий съезд Советов. Доклад делал Троцкий. 15 (28) января в ЦК РКП(б) поступило заявление группы левых коммунистов с требованием созыва в течение недели партконференции для обсуждения вопроса о мире. Если конференцию не созовут, они «сочтут необходимым оставить ответственные посты в партии и в органах власти». 18 (31) января ЦК принимает подготовленные Бухариным тезисы «О моменте в связи с войной против заключения мира»: «Никакой отсрочки, кроме отсрочки международной революции, мы не получим»1340. Ленин заявляет:
– Для разубеждения товарищей – сторонников революционной войны самое лучшее было бы съездить на фронт и там воочию убедиться в полной невозможности ведения войны.
Тем временем де-факто революционная война уже шла на Украине. Большевистский Южный революционный фронт с начала 1918 года практически без сопротивления занял Чернигов, Сумы, Конотоп, Полтаву, Кременчуг, Винницу. 15 (28) января началось просоветское восстание в Киеве, на поддержку которого выдвинулись красные войска во главе с левым эсером Муравьевым. Ленин 21 января (3 февраля) шлет радостную радиограмму: «Киевская Рада пала. Вся власть на Украине в руках совета. Бесспорна власть Харьковского ЦИК на Украине; назначен большевик Коцюбинский главнокомандующим войсками Украинской республики». Рада перебралась в Житомир, а потом и в Сарны – поближе к немецким войскам. 26 января (8 февраля) войска Муравьева вошли в Киев, где провели массовые аресты и расстрелы.
Но 27 января (9 февраля) делегация низложенной Рады подписала сепаратный мир с Центральными державами. Рада соглашалась сильно подвинуть границу Украины на восток, поставить 1 млн тонн «излишков» продовольствия, а также приглашала германские войска на Украину. Российские власти пытались решительно возражать. Ленин и Сталин телеграфируют Троцкому: «Повторяем еще раз, что от Киевской Рады ничего не осталось и что немцы вынуждены будут признать факт, если они еще не признали его»1341. Но немцам было виднее, что признавать, а что нет. Руки германского командования оказались полностью развязанными: одномоментно весь русский фронт южнее Бреста перестал для него существовать. С этого момента германский тон сменился на ультимативный: потребовали немедленного заключения мира и аннексии еще большей территории России.
Троцкий стал де-факто проводить свою линию, сделав заявление: «Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора… Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту»1342. Это была знаменитая формула: «Ни мира, ни войны, а армию распустить». Ленин протестовал. В Ставку ушла телеграмма: «Сегодняшнюю телеграмму о мире и о всеобщей демобилизации армии на всех фронтах отменить всеми имеющимися у Вас способами». Ленин зол на главу НКИД. «Тактика Троцкого, поскольку она шла на затягивание, была верна: неверной она стала, когда было объявлено состояние войны прекращенным и мир не был подписан, – возмущался Ленин. – Я предложил совершенно определенно мир подписать»1343. Что же касается демобилизации, то он скажет Троцкому (с его слов):
– Если так, тем лучше: и аппарансы соблюдены, и из войны вышли1344.
Троцкому здесь можно поверить. Сам Ленин вскоре напишет, что «мы были вынуждены это сделать, вынуждены обстоятельствами столь очевидными, вескими, непоборимыми, что не только не возникло “течения” или настроения в партии против демобилизации, но и вообще ни одного голоса против демобилизации не поднялось»1345.
Большего подарка судьбы, чем отказ от мирного договора с одновременной демобилизацией, Центральные державы не могли себе представить. Западные союзники были в сильном шоке – это еще очень мягко сказано. Французский дипломат Паскаль писал 29 января (11 февраля): «Эффект у нас ошеломляющий: это безумие, такое невозможно!.. Это констатация факта, что война невозможна, но невозможен и мир. История никогда такого не видела»1346.
Так закончился январь и наступил самый короткий в истории России февраль, который длился только 15 дней. Дело в том, что 26 января Ленин подписал декрет: «1. Первый день после 31 января сего года считать не 1‑м февраля, а 14-м февраля. Второй день считать 15-м и т. д.». Поэтому февраль начался не с первого, а сразу с 14-го числа, когда Россия перешла на тот же календарь, по которому жил остальной мир (что позволит и нам дальше не обозначать даты по старому и новому стилю).
Положение «ни мира, ни войны» продолжалось недолго. 16 февраля в 19.30 германское командование заявило советским представителям, остававшимся в Брест-Литовске, что 18 февраля в полдень заканчивается перемирие и возобновляется состояние войны.
Важный вопрос для историков и важнейший – для реальных политиков в Петрограде в те дни: насколько далеко готовы были пойти в своем наступлении немцы? Ленин утверждал, что целью были захват столиц и удушение революции в колыбели. Так ли? Решение Коронного совета 13 февраля предполагало ограниченную наступательную операцию до Нарвы и Пскова. «Чтобы воспрепятствовать самим большевикам образовать новый восточный фронт, мы должны были нанести короткий, но сильный удар расположенным перед нами русским войскам, который позволил бы нам при этом захватить большое количество военного снаряжения, – подтверждал Людендорф. – Дальнейшее развитие военных операций на востоке не имелось в виду в ближайшее время»1347. Нет свидетельств намерений Берлина захватывать столицы. Для этого у немцев не было ни сил, ни средств. Да и что бы они делали с двумя голодными мегаполисами? Но Ленину в почти прифронтовом Питере так не казалось. Будь он уже в Москве, находившейся в глубоком тылу, немецкое наступление вряд ли показалось бы ему смертельной угрозой. Впрочем, не будь этого германского наступления, столица бы не оказалась в Москве.
Спешно 17 февраля созывается пленум ЦК РКП(б). За предложение Ленина экстренно вступить в новые переговоры с Германией только пятеро – он сам, Сталин, Свердлов, Сокольников, Смилга. Против шестеро – Троцкий, Бухарин, Ломов, Урицкий, Иоффе, Крестинский. Но поддерживается идея заключить мир в случае немецкого выступления и отсутствия революции в Германии (против только Иоффе).
Предотвратить замирение большевиков с Германией в тот момент могла, пожалуй, только однозначная поддержка западных держав. Послы совещались. Паскаль написал в дневнике (14 февраля): «Среди союзников две тенденции: с большевиками против немцев или с немцами против большевиков всех стран»1348. Среди сторонников помощи большевикам против немцев были Локкарт и полковник Робинс. Сигналов от западных столиц не было.
