– Факт снятия блокады является крупным фактом международного значения и показывает, что наступила новая полоса социалистической революции. Ибо блокада была в самом деле главным, действительно прочным оружием в руках империалистов всего мира для задушения Советской России.
После этого к Ленину зачастили западные журналисты. Отвечая 18 февраля на вопрос британской «Daily Express» об отношении к снятию блокады, председатель СНК заявил: «Мы относимся к этому как к большому шагу вперед». Буквально через день в беседе с американским корреспондентом Линкольном Эйром из «The World» Ленин более осторожен в оценках:
– Трудно поверить в искренность такого неопределенного предложения, которое, видимо, сочетается с приготовлениями к нападению на нас через территорию Польши… Более внимательное изучение убеждает нас с том, что это парижское решение представляет собой просто ход в шахматной игре союзников, мотивы которой до сих пор неясны.
– Считаете ли Вы серьезной возможность польского наступления?
– Вне всякого сомнения, Клемансо и Фош весьма и весьма серьезные господа, а между тем один из них выработал этот агрессивный план, а другой собирается его осуществлять… Если Польша пойдет на такую авантюру, то это приведет к новым страданиям для обеих сторон и к ненужной гибели новых человеческих жизней. Но даже Фош не сможет обеспечить полякам победу. Они не смогли бы победить нашу Красную Армию, даже если бы сам Черчилль воевал вместе с ними.
Ленин сумрачно усмехнулся, откинув назад голову. И продолжал более серьезным тоном:
– Мы, конечно, можем быть сокрушены любой из великих союзных держав, если они смогут послать против нас собственные армии. Но они не осмелятся это сделать1777.
Глава 8
Прощупать штыком
Мы жрали кору,
ночевка – болотце,
но шли
миллионами красных звезд…
Испорченный юбилей
В начале 1920 года – после краха Юденича, Колчака и Деникина – в Москву пришла эйфория. И хотя Дальний Восток был еще в руках интервентов, Запад – в руках поляков, а Закавказье – в руках врагов большевизма, Ленин говорил о переводе страны на мирные рельсы.
Реввоенсовет 3-й армии, дислоцированной на Урале, обратился к нему с предложением использовать войска для восстановления хозяйства и преобразовать всю 3-ю армию в 1-ю армию труда. Эту инициативу поддержало 18 января Политбюро. Ленин говорил:
– Ради восстановления транспорта мы создаем трудовые армии, одна из которых приступила к постройке дороги Александров – Гай-Гурьев для подвоза нефти. Мы не можем демобилизовать армию, потому что у нас есть еще враги, как Польша. Демобилизации мешает и разруха транспорта. Поэтому мы употребим армию для восстановления транспорта1778.
В январе вышло постановление ВЦИК и СНК: «Разгром контрреволюции вовне и внутри, уничтожение крупнейших тайных организаций контрреволюционеров и бандитов и достигнутое этим укрепление Советской власти дают ныне возможность Рабоче-Крестьянскому правительству отказаться от применения высшей меры наказания (т. е. расстрела) к врагам Советской власти»1779. Только возобновление Антантой попыток путем вооруженного вмешательства или материальной поддержки мятежных царских генералов вновь нарушить устойчивое положение Советской власти… могут вынудить возвращение к методам террора. Запрет действовал до конца мая 1920 года, когда в связи с польской интервенцией разрешение на расстрелы получили 16 губернских ЧК из 51.
Во внутрипартийной дискуссии, предшествовавшей IX съезду РКП(б), доминировали уже чисто мирные вопросы. Ленин намечал приоритеты: «Центральным пунктом порядка дня на предстоящем съезде является, сообразно особенности переживаемого исторического момента, вопрос о хозяйственном строительстве и в частности о мерах, приемах, способах, результатах орабочивания главков, центров, аппаратов Советской власти вообще»1780. Что ставило в центр вопрос о роли профсоюзов и об экономической политике. На предсъездовских партийных форумах в губерниях развернулись на удивление острые дебаты, выплеснувшиеся и на съезд партии, который открылся в конце марта.
Борис Михайлович Волин (Фрадкин), возглавлявший Брянский губком, запомнил: «Его открытие – в Большом театре, его работа и закрытие – в Кремле, в неблагоустроенном, запущенном еще с царских времен зале, с дощатой трибуной, с кумачовой занавесью, отделяющей президиум от машинисток (после VIII съезда партии этот зал получил имя Свердлова). Съезд был бурный и напряженный» 1781. Ленин во вступительном слове сказал несколько слов о мало его занимавших оргвопросах. Отчет делать не стал.
– Для истории Советской власти время еще не настало. Если бы и настало, то мы, скажу за себя, – думаю, и за ЦК, – историками быть не собираемся, а интересует нас настоящее и будущее.
При этом он постулировал тезис, который потом припишут Сталину, об обострении классовой борьбы по мере успехов Советской власти:
– На нашей революции больше, чем на всякой другой, подтвердился закон, что сила революции, сила натиска, энергия, решимость и торжество ее побед усиливают вместе с тем силу сопротивления со стороны буржуазии. Чем мы больше побеждаем, тем больше капиталистические эксплуататоры учатся объединяться и переходят в более решительное наступление1782.
Официальный доклад делал Бухарин. А тон в профсоюзной дискуссии задавал Шляпников. «Он презирал функционеров, “эту жрущую массу”, сомневался в Коминтерне, видя в нем слишком много паразитов, жадных до денег»1783, – писал французский троцкист Виктор Серж. Шляпников доказывал, что центральное место в управлении производством должно принадлежать отраслевым профсоюзам. Томский – начальник ВЦСПС – тоже считал необходимым усилить роль подведомственной ему организации в противовес единоначалию «буржуазных специалистов» в коллегиальных органах хозяйственного управления. С другой стороны, Рязанов, напротив, предлагал ограничить сферу компетенции профсоюзов исключительно вопросами охраны и тарификации труда. Ленин был против перехода хозяйственного управления в руки профсоюзов и подчеркивал их политико-воспитательное значение («школа коммунизма»). При этом никто не выступал против партийного доминирования в профсоюзах, или, как тогда говорили, их огосударствления.
Пошла схлестка по вопросу о единоначалии и коллегиальности, битву затеяли сторонники демократического централизма, или децисты, под руководством Сапронова, Осинского, В. Смирнова при поддержке со стороны Рыкова, Томского, Бубнова, Пятакова. «Они позволяли себе даже личные выпады против Ленина, – возмущался Волин. – Будучи избранным в секретари съезда и сидя в президиуме, я внимательно следил за тем, как реагировал на все это ВИ. Усмехаясь и щуря глаза, он, не подавая ни одной реплики… записывал то, что оппозиционеры говорили об организационной политике ЦК партии, о единоличии и коллегиальности, о “маленькой кучке партийной олигархии” и т. п.»1784. Сам Ленин непреклонен:
