Смысл происходившего начал доходить и до Ленина, который 20 августа слал Каменеву в Лондон телеграмму: «Варшаву едва ли возьмем скоро. Неприятель там усилился и наступает… Ллойд Джордж надул нас пацифизмом и помог Черчиллю высадить помощь полякам в Данциге. В этом суть»1874. 25 августа польские войска вышли на линию Керзона, и Пилсудский заявил, что в создавшихся условиях мир с Москвой теряет смысл. 4-я армия Шуваева и основные силы 15-й армии 25 августа отступили в Восточную Пруссию, где были интернирована, 16-я армия Соллогуба бежала на восток. В боях за Варшаву польская армия потеряла 4,5 тысячи убитыми и 22 тысячи ранеными, захватив в плен 66 тысяч красноармейцев1875.
И польские войска пошли дальше на восток. На их правом фланге наступали петлюровские части, в Правобережной Украине повсеместно вспыхивали восстания, формирования Махно, Гришина, Омельяновича-Павленко действовали по тылам красных.
Председатель польской делегации уехал 28 августа из Минска. Данишевский 31 августа был у Ленина. «Он взял свой карманный атлас. Показал мне страничку польской и германской границ, предложил указать, где находятся наши части и части противника. Я был в большом затруднении: масштабы этой “военной карты” были чрезвычайно мизерны. Трудно было ориентироваться. Мы пользовались “трехверсткой”. Я волновался, трудно было по этой карте отмечать требуемые ВИ пункты… Большими шагами он ходил по диагонали комнаты. Наконец он поставил вопрос о дальнейшей судьбе мирных переговоров… ВИ еще не отказывался от мысли возобновить движение на запад, от контрудара по белополякам». Новым главой делегации на переговорах Ленин назначил Иоффе1876. Но уже 2 сентября переговоры в Минске были прерваны польской стороной.
Сталин, который еще 17 августа покинул Юго-Западный фронт и вернулся в Москву, требовал создать комиссию «по обследованию условий нашего июльского наступления и августовского отступления на Западном фронте»1877. Разборка состоялась на заседании ПБ 1 сентября. Ленин предпочел не создавать никаких комиссий, потому что сознавал вину всей большевистской верхушки, свою в том числе.
Красная Армия беспорядочно откатывалась назад в том же темпе, что ранее шла вперед. Польское наступление продолжалось (до 15 октября) уже восточнее линии Керзона. Но 12 сентября – в условиях непрерывного польского наступления – переговоры о мире возобновились – уже в Риге. И теперь Россия сплачивалась для отпора очередной польской агрессии, сил наступать на Киев и Москву у Пилсудского тоже было явно недостаточно. В газетном очерке о IX партконференции, на которой 22 сентября выступил Ленин, все звучало вполне оптимистично:
– Мы жестоко обманули расчеты дипломатов на нашу слабость и доказали, что Польша нас победить не может, мы же недалеки от победы над Польшей и были и есть… Мы хотим избежать тяжелой для нас зимней кампании и снова предлагаем Польше выгодный для нее, невыгодный для нас мир1878.
Но, конечно, реальная оценка прозвучала на закрытом заседании партконференции, стенограмма которого в советские годы не публиковалась. Ленин был откровенен:
– Мы потерпели огромное поражение, колоссальная армия в 100 000 или в плену, или в Германии. Одним словом, гигантское, неслыханное поражение. Это значит, что, несомненно, была допущена ошибка, ведь мы имели на руках победу и мы ее выпустили. Возможна ошибка в ответе на ноту Керзона 12/VII, когда мы сказали: просто, наплевать на Лигу Наций, идем вперед. Может быть, мы должны были бы ответить так: принимаем в основу, что остановимся на 50-й версте или на той границе, которую вы даете. Получая Восточную Галицию, мы имели базу против всех современных государств. При таких условиях мы становились в соседство с Прикарпатской Русью, которая кипит больше, чем Германия, и является прямым коридором в Венгрию, где небольшого толчка достаточно для того, чтобы вспыхнула революция. Мы сохраняли в международном масштабе ореол страны, которая непобедима и является великой державой… Возможно, повторяю, что здесь была политическая ошибка, за которую отвечает ЦК вообще, и за которую каждый из нас берет на себя ответственность… Возможно, что стратегическая ошибка была.
Теперь же Ленин видел выход в очередном «Бресте»:
– Мы предлагаем от имени сессии ВЦИК сказать, что зимней кампании мы не хотим, угодно подписать мир за 10 дней, и тогда мы отказываемся от Галиции и предлагаем границу значительно восточнее линии Керзона. Мы выиграем в военном отношении то, что обеспечим быструю победу над Врангелем. Это выигрыш достаточный. Под шумок войны Коминтерн выковал орудие и отточил его так, что господа империалисты его не сломают. Мы уже надорвали Версальский договор и дорвем его при первом удобном случае… Несмотря на полную неудачу первого случая, наше первое поражение, мы еще раз и еще раз перейдем от оборонительной политики к наступательной, пока мы всех не разобьем до конца»1879.
Еще один вывод был сделан Лениным в Политбюро. «Мы шли на Варшаву вслепую и потерпели катастрофу… Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую»1880. Глава ВЧК подпишет приказ об организации ее Иностранного отдела. Так было положено начало одной из самых результативных разведок в мире.
ВЦИК 23 сентября выступил с заявлением о готовности заключить мир. «При начале переговоров с Польшей лично ВИ принадлежала замечательная мысль: предложить Польше больше территории, чем предлагали ей Клемансо и Керзон»1881, – умилялся Чичерин. Действительно, что могло быть лучше! Ленин объяснял 23 сентября Иоффе: «Для нас вся суть в том: первое, чтобы иметь в короткий срок перемирие, а во‑вторых, и главное в том, чтобы иметь реальную гарантию действительного мира в 10-дневный срок. Если Вы обеспечите это, то давайте максимальные уступки»1882.
А 24 сентября Ленин получил телеграмму с Северного Кавказа. Умерла Инесса.
Крупская вспоминала. «В конце 1919 г. к нам часто стала приходить Инесса Арманд, с которой Ильич особенно любил говорить о перспективах движения. У Инессы старшая дочь уже побывала на фронте, чуть не погибла во время взрыва 25 сентября в Леонтьевском переулке. Помню, как Инесса пришла к нам однажды с младшей дочерью Варей, совсем молодой тогда девушкой, потом ставшей преданнейшим членом партии»1883. Инесса была востребована в женотделе ЦК. С ее набором языков она незаменима в делах Коминтерна.
Зимой она захворала. В середине февраля 1920 года Ленин направил ей – на Неглинную улицу, дом 9, квартиру 6 – аж девять сохранившихся посланий: «Посылаю кое-что для чтения… Сегодня после 4-х будет у Вас хороший доктор. Есть ли у Вас дрова? Можно ли готовить дома? Кормят ли вас?» Сразу же: «Звонил к Вам, чтобы узнать номер калош для Вас. Надеюсь достать… Был ли доктор?» И снова: «Напишите точно, какая to у Вас? Был ли доктор? Кто?» И опять: «После понижения необходимо выждать несколько дней. Иначе – воспаление легких… Испанка теперь свирепая. Только испанка у Вас была? А бронхит?» Положение не улучшается: «Итак, доктор говорит, воспаление легких… Надо архиосторожной быть. Непременно заставьте дочерей звонить мне (12–4) ежедневно. Напишите откровенно, чего не хватает… Починен ли телефон?»1884 Судя по тому, что записки прервались, телефон починили.
