При этом осуществленный Лениным вираж вовсе не означал его принципиального отказа от идей мировой революции. В Австрию и Германию была направлена первая партия выпускников партшколы Коминтерна. Были проложены курьерские маршруты на Запад, основные проходили через Одессу, Мурманск, Ревель (Таллин) и Ригу. Отдел международной связи Коминтерна возглавил Иосиф Аронович Пятницкий (Таршис). Сотрудник аппарата КИ Бергер замечал: «Если Пятницкий накануне Первой мировой войны организовал массовый перевоз литературы с Запада на Восток, из Лейпцига в Питер и Москву, имея в своем распоряжении ограниченные средства, а против себя всю мощь царского аппарата, то теперь, в двадцатые годы, ему предстояло направлять поток большевистской пропаганды с Востока на Запад, с Моховой, что возле Кремля, на заводы Гамбурга, Берлина, Глазго, Турина и в другие места»2323. Со средствами на мировую революцию не скупились. Рос аппарат Коминтерна. В его общежитии, коим выступала гостиница «Люкс» на Тверской, пришлось надстроить два этажа. У ИККИ были свои дачи в Кунцево, спецпайки, собственное подсобное хозяйство.
Для советских участников процесса Коминтерн был «окном в Европу». Интернациональная контрольная комиссия постоянно разбирала дела о спекуляции импортными товарами, среди которых на первом месте были женские чулки и грампластинки. Соломон, работавший в Таллине, был возмущен необходимостью по заказу Зиновьева постоянно формировать срочные грузы «для надобности Коминтерна», в которых преобладали деликатесы, парфюмерия и одежда2324. Поэтому далеко не случайно 9 сентября 1921 года Ленин написал проект секретного письма ЦК: «Нет сомнения, ч[то] денежные пособия от КИ компартиям буржуазных стран, будучи, разумеется, вполне законны и необходимы, ведут иногда к безобразиям и отвратительным злоупотреблениям. Всякий, берущий деньги от КИ, предупреждается, что он обязан с абсолютной пунктуальностью выполнить все инструкции ИККИ и в особенности пунктуально выполнять все правила и условия, необходимые для безусловно полной, быстрой и правдивой информации ЦК РКП насчет каждой копейки расходуемых денег»2325.
В новых условиях Ленин увидел необходимость проявлять осторожность. 4 мая 1921 года на заседании ПБ обсуждался вопрос об использовании дипкурьеров для перевозки коммунистической литературы. Постановили, что перевозка нелегальной литературы дипкурьерами возможно только с личного разрешения Горбунова. А использование сотрудников НКИД в интересах Коминтерна разрешалось с соблюдением строжайшей конспирации. Послам, сотрудникам диппредставительств и дипкурьерам запрещалось вести нелегальную работу. Сотрудничество Коминтерна и спецслужб тоже регламентировалось инструкцией от 8 августа: «1. Представитель Коминтерна не может в одно и то же время быть и уполномоченным ВЧК и Разведупра. Наоборот, представители Разведупра и ВЧК не могут выполнять функции представителя Коминтерна в целом и его отделов. 2. Представители Разведупра и ВЧК ни в коем случае не имеют права финансировать за границей партии или группы. Это право принадлежит исключительно Исполкому Коминтерна»2326.
Поворот к «осаде» был воспринят в мировом комдвижении примерно так же, как и нэп в российской компартии. То есть, как оппортунизм, если не измена.
Накануне III конгресса Коминтерна в бывшей гостинице «Континенталь» несколько дней заседал его исполком. Среди участников, рассказывал Лозовский, «несколько человек, чрезвычайно лево настроенных, особенно из Франции. Среди них был делегат от молодежи по фамилии Ляпорт, который доказывал, что тактика Коминтерна оппортунистическая. Его основные установки частично подходили к установкам, выдвигавшимся некоторыми членами Коммунистической партии Германии, к этому времени придумавшими “теорию наступления”. ВИ буквально вбежал в зал заседания… В своей речи Ильич был беспощаден. Тут же он разделал и “теорию наступления”, которой тогда щеголяли не только немецкие представители, но и Радек, и Бухарин, и другие»2327. Ленин утверждал: «Победе коммунизма во Франции, Англии и в Германии можно помешать только левыми глупостями»2328.
Окончательный поворот Ленин оформил на самом III конгрессе КИ, который с помпой проходил с 22 июня по 12 июля, знаменуя собой огромный прогресс коммунистического движения. 605 делегатов представляли 103 организации из 52 стран, в том числе от 48 компартий. «В большом тронном зале императорского Кремлевского дворца, под высокими раззолоченными колоннами и алым бархатным полотнищем, украшенным советской эмблематикой, Ленин, все такой же добродушный, оправдывал свой вираж, – вспоминал участвовавший в конгрессе Виктор Серж, – в области международной стратегии он ратовал за перемирие и переключение усилий на завоевание масс. Непринужденный, сердечный, простой, насколько возможно…»2329.
– Теперь бесспорно наступило известное равновесие сил, которые вели между собой открытую борьбу… равновесие между буржуазным обществом, международной буржуазией в целом, с одной стороны, и Советской Россией – с другой.
Ленин и на международном фронте играл отступление. Сам он поведает: «На этом съезде я стоял на крайнем правом фланге. Убежден, что это была единственно правильная позиция, ибо весьма многочисленная (и “влиятельная”) группа делегатов, со многими немецкими, венгерскими и итальянскими товарищами во главе, занимала неумеренно “левую” и неправильно левую позицию, слишком часто заменяя трезвый учет не очень благоприятной для немедленного и непосредственного революционного действия обстановки усиленным маханием красными флажками»2330.
Однако даже все обаяние Ленина не спасло его от атак сторонников «теории наступления». Рвавшиеся в бой лидеры зарубежных компартий дружно упрекали «русских товарищей» за непростительную усталость, трусливую осторожность и исторический пессимизм. Возникла «опасность раскола делегации РКП(б), ибо позиции левых разделял Бухарин и, более сдержанно, Зиновьев»2331. Ленин усмирял страсти:
– Чем ближе генеральное наступление, тем «оппортунистичнее» мы должны действовать. Теперь все вы вернетесь домой и скажете рабочим, что мы стали благоразумнее, чем были перед III конгрессом. Вы не должны смущаться, вы скажете, что мы допустили ошибки и хотим теперь действовать осторожнее; тем самым мы привлечем на свою сторону массы от социал-демократической и независимой социал-демократической партий, массы, которые объективно всем ходом вещей подталкиваются к нам, но которые боятся нас. Но после того, как мы завоюем массы благодаря нашему благоразумию, мы затем применим тактику наступления и именно в самом строгом смысле слова2332.
Разногласия зашли настолько далеко, что Ленин даже обдумывал возможность формирования альтернативного руководства фракции РКП(б) в Коминтерне, если верх одержат ультралевые во главе с Бухариным. Проект резолюции о тактике Коминтерна писал Радек. Он показал их Ленину, от которого услышал:
– Прекрасные тезисы, но все нужно написать наоборот.
«Радеку не удалось написать все наоборот, – утверждал Лозовский. – И за дело взялся ВИ»2333. Так родились лозунги «завоевать массы» и «единого рабочего фронта». Главное в решениях III конгресса Ленин назовет: «Более тщательная, более солидная подготовка к новым, все более решающим битвам как оборонительным, так и наступательным»2334.
