Безрезультатно попытавшись найти подтверждение, я в итоге просто спросил напрямую у Кента Бейли, была ли хоть какая-то правда в этих слухах о связях Пола со спецслужбами США. Бейли занимал подходящее положение, чтобы знать или догадываться о чем-то таком, а со мной он общался откровенно, как я полагаю. «Все это чушь, — ответил Бейли. — Мы тоже, среди прочего, думали об этом, и мы кое-что пытались разузнать. Если бы он впрямь работал на ЦРУ, они бы, конечно, никогда этого не признали, но они бы сумели лучше прикрыть его».
В конце 2017 года осталось провести процесс только по одному делу, связанному с Леру, только одна возможность, что он расскажет свою историю. В октябре обвинители в Южном округе добавили Джозефа Хантера к списку обвиняемых в убийстве Кэтрин Ли, где уже значились имена Адама Самиа и Дэвида Стилвела. Леру был назван вероятным свидетелем, что имело основания, так как он-то и заказал это убийство. Из некоторых источников я узнал, что Пол все еще сотрудничает с Отделом спецопераций, подкидывая им новых персонажей для охоты. И поэтому месяцы, если не годы, отделяли его самого от вынесения приговора. В списке Управления тюрем, в котором перечислены все задержанные властями США, его по-прежнему не было.
Неудивительно, что бывшие сотрудники и подручные Леру, осужденные и раскиданные по тюрьмам, считали, что босс, которого они когда-то боялись, переметнулся на другую сторону. Однажды я навестил Скотта Стэмерса, одного из тех, кто получил приговор по делу о северокорейском метамфетамине, в федеральной тюрьме, где ему предстояло пробыть следующие пятнадцать лет. Начальник тюрьмы дал разрешение на интервью не в день посещений, и Скотт ожидал меня один в солнечном углу комнаты для встреч с посетителями. Он сказал, что не может сообщить мне очень многое из известного ему: «В интересах безопасности моей семьи и из-за возможных новых обвинений, — пояснил он и продолжил: — Я не святой, но и не кровожадное чудовище, торговавшее наркотиками по всему миру».
Самое важное, о чем он хотел мне сказать, заключалось в том, что он, в отличие от Леру, отказался от предложений сократить ему срок заключения в обмен на показания против других: «Я прямо не могу поверить в эту сделку, которую они с ним заключили. Он очень умный человек, все просчитывает. Беспощадный. Ему наплевать. Как-то раз он сказал нам, что мы все, все обезьяны. Но, по-моему, себя он не считал одним из нас. Он хотел прыгать из вертолетов, поэтому мы ему и понадобились. Ни во что не ставил человеческую жизнь, вот что я вам скажу. Мне кажется, ему вообще ничего не стоило приказать кого-нибудь убить. Он требовал полной преданности. А потом стал трусом. Не мог поступать по собственной воле».
Другие осужденные, согласившиеся поговорить со мной, казались погруженными в размышления о том времени, когда работали на Пола. Вамвакьяс, получивший двадцать лет тюрьмы строгого режима за подготовку убийства и сидевший в Техасе, написал мне на имейл: «Я всегда считал, что вел исключительный, не всякому доступный образ жизни. Как будто я был сразу Индианой Джонсом, Джеймсом Бондом и Джейсоном Борном. Мы никогда не знали, чего ожидать». Когда я получил разрешение на визит к нему, он вдруг написал, извиняясь, что теперь уже не может говорить со мной. Через несколько месяцев выяснилось, что он пошел на сделку и будет давать показания против Хантера. Вскоре имя Вамвакьяса исчезло из перечня задержанных лиц.
Однако он успел подсказать мне попытаться найти Криса Де Мейера, работавшего долгие годы бок о бок с Хантером. Вамвакьяс написал: «Если вы сумеете до него добраться, то, по моему убеждению, он сможет вам все растолковать. Но вам определенно нужно завоевать его доверие». Из других источников я знал, что Де Мейер ушел из организации где-то в 2011 году и вернулся в Европу. Обвинения против него не выдвигались ни на одном из процессов, касавшихся Леру, хотя его имя и всплыло в письме загадочного адвоката Пола к судье в Миннеаполисе, где говорилось, что он представляет собой опасность для семьи Пола. Оно также появилось в деле об убийстве Нуами Эдиллор на Филиппинах, там он и «Папаша Мак» были указаны как подозреваемые. Бывший агент подразделения 960 сказал мне, что в УБН не смогли установить личность «Папаши Мака», хотя и думали, что он американец самоанского происхождения. Ловить Де Мейера было вне юрисдикции Управления.
В 2017 году я нашел Де Мейера в Фейсбуке и написал ему, спрашивая, не согласится ли он рассказать о своей работе на Леру. Он ответил: «Наверно, какая-то ошибка, я не знаю никого с таким именем. Вы, должно быть, приняли меня за другого парня».
Я заметил, что в его друзьях в Фейсбуке люди, тоже нанимавшиеся к Полу, и что он вывешивал свои фото на Филиппинах в Субик Бэй. На совпадение не тянуло. Сперва он отвечал, что был барменом там, но когда я выложил побольше из того, что знал, он начал уступать.
«С кем вы говорили? — написал он мне. — Если вы все знаете обо мне… ну, тогда вы знаете все. Это клоака, к которой лучше не подходить».
Я ответил, что не могу назвать человека, с которым говорил о нем, потому что «некоторые боятся, что вы убьете их. Я не говорю, что так думаю, просто то, что они боятся». Он в свою очередь написал, что не может ничего больше сказать, и предостерег: «Будьте, пожалуйста, осторожны в таких расспросах, я-то не собираюсь вас убивать, просто советую от чистого сердца».
Я проявил настойчивость, и он сдался. Он сказал, что всех сдал Феликс Клауссен. Он «сыграл со всеми», «подставил Леру». Потом повторил, что больше не хочет ничего говорить, и попросил, чтобы я не публиковал ничего, что на сто процентов не подтверждено: «Не слушайте нариков и алкоголиков с их байками. Уж они-то, мать их, все знают. Хотите репортаж? Интервьюируйте Хантера и ребят. Если пробьетесь к ним. Остальные ничего не знают». И он заключил: «На этом закончим, я ставлю себя под удар уже тем, что говорю с вами. Я никого не убивал по указке Леру или Хантера. Поэтому я и не в тюрьме».
Одно письмо пришло в конце марта на мою электронную почту. Имя автора явно было псевдонимом — Дирк ВанХо. Тема обозначена как «Интересная информация о ПКЛ». Поначалу оно напомнило мне те послания, которые я получал годами, но потом оказалось, что тут совсем другой случай. Я прочел: «Привет, Эван. Не могли бы вы послать мне безопасный адрес вашей почты, поскольку, я думаю, что нам надо пообщаться. Я и есть отсутствующее звено в вашей истории Леру. Тот, у кого есть истинные ответы о его падении».
Он был, по его словам, тем самым человеком, который заманил Леру в Либерию. Его подвигло написать мне раздражение, внушенное оправдательными вердиктами в Миннесоте, и та брешь, которую он видел в моих статьях о Поле: «Бо́льшая часть написана верно, так верно, как будто вы прожили всю жизнь рядом с ПКЛ и работали с ним. Но завершить рассказ вы сможете только с моей помощью».
Мы перешли на зашифрованную переписку, и «ВанХо» переслал мне документы, которые подтверждали, что его сведения надежны. Это он руководил предприятием в Сомали, он проложил УБН дорогу к Леру. Потом, в конце письма, он подписался настоящим именем.
Я давно подозревал, что он и был осведомителем подразделения 960, это следовало из обрывков информации, попавшей ко мне за годы разысканий. Но я никогда не мог определить его местонахождение или найти хоть одно убедительное доказательство в пользу того, что заподозрил. УБН так хорошо спрятало этого человека, что я лишь дважды видел его имя на десятках тысяч страниц документации по Леру.
