Косякнули лишь однажды – когда не угадали с балансировкой пучка арматуры. Упаковка перекосилась, и сотня стальных копий полетела вниз с высоты двадцатого этажа. Человеческих жертв нет, разбежались мы бодро. Но вот притаившуюся в ближайших кустах мелкую собачку прошило насквозь. Да и «Газель» теперь оказалась наглухо приколота к асфальту. Смотрится футуристично и пугающе. Будто мы уже окончательно одичали и вместо мамонтов охотимся на микроавтобусы. Страх и ужас! Враг трепещет!
Послеобеденное время и до самого ужина посвятили повышению обороноспособности этажа и самозахваченной крыши. Тарахтел генератор, помигивали слабосильные лампочки, сверкала синей дугой сварка. Двери обрастали засовами, окна решетками и стальными листами с прорезями амбразур. Бетонный межквартирный лабиринт пробуривался скрытыми сквозными ходами.
Следует признать, что к вечеру мы уверенно взяли под контроль наш этаж и все пространство общей крыши. Пьянило чувство свободы, полета и абсолютной безопасности. Когда стоишь на стометровой взлетке, рядом уютно горит огонь, благоухает будущий шашлык, полукругом выстроились диваны, а все возможные входы и выходы наглухо задраены.
Зеленеют вазончики с цветами, слабенький насос наполняет надувной бассейн из ближайшего пожарного колодца. Карина со смехом гонит очумевшего от пространства кота. Чей-то вырвавшийся из клетки попугай, обалдевший от вида людей, устроился на подсохшем фикусе и несмело пытается чирикать… Есть ощущение, что день прожит не зря. А ведь впереди еще ночь, когда наш отряд пополнится тройкой бойцов.
Как говорили в моем любимом фильме? Будем жить!
Пыхтящий от натуги Илья крутил барабан подъемника, поднимая по талям аккуратно подкопанную яблоньку. Пристраиваюсь с другой стороны, помогаю лишней мускульной силой. Оценив внешний вид бойца, уточняю:
– Чего смурной такой? Зима близко? В смысле – ночь?
Илья отмахивается.
– Бабка пропала.
– Какая?
– Да десантница, соседка наша.
– М-м… – Я завис. – Может, собаки на «зипы» раскидали?
Илья качает головой.
– Проблема общая. Ты, когда дом мародерил, трупов много видел?
Я задумался.
– Думаю, гораздо меньше, чем должен был.
– Угу, потому что плохо искал. Нычкуются они, Саня, как пить дать нычкуются. Загляни под кровать, в темный угол шкафа, да хоть покрывало сдерни с непонятной кучи в углу. Там они, братишка. Лежат, зубки скалят, дохлятиной прикидываются. И пугает меня это до усрачки…
Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Знаешь, я говорил с парнями… В некоторых дворах трупы начали сжигать. Но это – капля в море. И рыдает моя чуйка, что ждет нас не чума с холерой, а кое-что похуже…
Верхние ветви яблоньки показались над краем крыши, и нам стало не до разговоров. Стеночку из деревьев мы выстраивали не только ради красоты и микроклимата, но и отгораживаясь от невидимого наблюдателя на башенном кране. Когда уже эту хрень сожгут к чертовой матери…
А ближе к вечеру в старательно восстановленные двери подъезда постучалась та, которую я ждал, но так боялся увидеть.
Даже не оглядываясь по сторонам, я как завороженный открыл дверь.
Розоволосая анимешница стояла на пороге, держа за руку мелкую девчонку с замурзанным плюшевым зайцем в объятьях. А за плечом у девушки висела моя родная «Ксюха».
– Привет… – шепнула она. – Звал?
Я кивнул и молча отступил в сторону.
Глава 14
Чем ниже садилось солнце, тем сильнее сжималось у меня сердце. Чуйка вопила о беде, а безумный сосед по разуму все бил и бил в праздничные тамтамы.
Раз за разом я кружил по нашему высотному бункеру и проверял диспозицию. В ночь уходили я, Илья и, как ни странно, Ксюха. Просто сказала: «Я с вами…» и поудобней поправила висящий на выпуклой груди автомат. Достался он ей, видать, с боем. На щеке девушки прибавился новый синяк, в прорехе бессменной рубахи виднеется перетягивающий тонкую талию бинт.
Проверили и застопорили запоры всех дверей. Подергали решетки, навалили баррикад. Натягали метательных кирпичей на пролеты лестничных площадок. Заготовили бутылки с коктейлем Молотова и тут же расставили вдоль стен найденные в округе огнетушители. Поджечь что-то дело нехитрое, а вот не сгореть – куда сложнее…
На двадцать третьем этаже распустили кольцами три упаковки колючей проволоки из хозмага. Колючка плотно заполнила все помещение. Где нужно – подвесили на заботливо вбитые в стену дюбеля. Не зная прохода – прорваться можно исключительно в виде мелко нашинкованной тушки. И то не факт. Скорее – завязнешь на третьем шаге, как сука, взвывая от каждого движения соседа по ловушке.
Самодельные дымовухи, пара чуть более опасных хлопушек с рублеными гвоздями, связка флаконов слезогонки – все это позволяло чувствовать себя более или менее уверенно.
Илья тревожно чесал затылок и загибал пальцы:
– С тылу и с крыши мы прикрыты довольно надежно. Не пулеметные гнезда, но против пижонов с битами – прокатит. Если тупо пойдут напролом – отобьемся хоть от всей спецшколы для трудных подростков. Конечно, с шестью патронами много не навоюешь, но акцент на пассивную оборону и надежда на нашу ударную группу в тылу врага. Вопрос в голых флангах. Если у противника завалялся гений тактики, то пойдут они не в лоб, а подорвут стены и зайдут через квартиры соседнего подъезда… Тогда… тогда нам не поможет даже канистра хлора под потолком. Да шучу, шучу! В подвале я ее прикопал, как ты и просил… наверное…
Я покачал пальцем. Не стоит шутить с боевой химией. Я уже достаточно проблевался, когда мы чистили квартиру Ильи от посиневших останков Гитлера. Спасибо, впечатлений хватило на год вперед.
Последний инструктаж.
Обе группы – уходящая и остающаяся – выстроились в коридоре. Алик, вооруженный пистолетом, – на правом фланге. Кот, с дерзкой мордой, на левом. Где-то посередине – Кир с битой и Инга, с ложной уверенностью и разряженным пистолетом. Младшие девчонки, легко нашедшие общий язык, набегались до одури и давно уже спят.
За моей спиной – спокойная, как танк, Оксана. На груди – утянутый у Бугра автомат. И чувствую, ждут меня из-за этих Ксюх крупные проблемы. Но… не отдам! Обеих!
Рядом переминается дерганый Илюха. Перед первым свиданием он обвешался всевозможными понтами. Тактическая сбруя, перчатки, наколенники, аптечка, фонарик, нож, камуфло, стикеры подразделений, значок донора и прочая заумь для истинных бойцов и диванных выживальщиков.
Жму руку Алику. Серьезно смотрю в глаза:
– Не подведи, братишка.
Тот кивает:
– Нам-то что? Это вы в ночь уходите. Наше дело хомячье, не уснуть на позиции.
– Вот и не усните! Кир кофея набодяжил – даже ложка стоит. Да и мы побырому метнемся. Муторно просто на душе. Врагов за пару дней наплодили – мама не горюй.
