Прихрамывая, веду бойцов сквозь редеющий дым. Колючая проволока сорвана с креплений. С десяток обгорелых псиных туш запуталось в шипастой паутине.
Поднимаемся на двадцать четвертый. Стучу условным стуком, затем опознаюсь голосом. Закопченная дверь этажа со скрипом открывается.
В проеме – улыбающийся Алик с котом на плече. За его спиной – воинственные дети. Замурзанные лица, ножи и палки в руках.
Сграбастываю Алика и крепко обнимаю:
– Спасибо!
Кот перепрыгивает мне на плечи и радостно трется о волосы.
– Ура! – кричит Кир, вскинув к потолку окровавленную биту.
– Победа! – пискляво вторит ему Карина, размахивая пластиковым совочком.
Илья обнимает нас с Аликом. Чуть помявшись, в круг пристраивается Марик. Упираемся лбами друг в друга. Молча замираем. Со спины меня обнимают горячие руки Оксаны. Яна пристраивается к Марику, Юля несмело кладет ладошки на плечи Ильи.
Шепчу:
– Отбились, братья…
– Отбились… – вторят резко повзрослевшие парни и девчонки.
Алый восход символично красит небо кровью. Ночь зла – звуки стрельбы доносятся отовсюду. Город шумно просыпается…
Разжимаю руки. Чуть отстраняюсь.
– Все только начинается, ребята…
Вижу понимающие кивки.
Сбрасываю с плеч трофейное оружие. Сгружаю в угол боеприпасы. Друзья присоединяются, начинают скидывать трофеи в кучу.
Неожиданно Кир делает огромные глаза. Резко бросается к двери, всем телом врезается в нее, захлопывает, лязгает засовом. И тут же отлетает назад от мощного удара снаружи.
Полотно заметно прогибается.
– Бам! – еще один удар сотрясает дверь.
Сброшенный на пол Кир ошарашенно трясет головой и смотрит на нас:
– Бабушка проснулась…
Непонимающе морщу лоб.
– Э-м-м!!! – привлекая наше внимание, мычит Юля.
На ее лице ужас, палец указывает в окно.
Выглядываем наружу.
Город действительно проснулся.
Из подвалов, канав, неглубоких могил, окон и подъездов – буквально из всех щелей – лезли изменившиеся взрослые. Усохшие, почерневшие, сверкающие острыми клыками и царапающие стены ороговевшими ногтями.
В дверь продолжало монотонно ломиться чье-то тело.
Заставляя обернуться, на мое плечо осторожно легла чья-то теплая рука.
Оксана смотрела прямо в глаза. Близко-близко. От нее одуряюще пахло порохом, кровью и детским мылом.
– Саша, что же теперь будет?
Наклоняюсь, мягко целую пересохшие губы. Прижимаю девушку к себе.
– Будем жить, Ксана, будем жить!
