– Точное время? Не помните?
– Нет, но первый раз дверь хлопнула где-то около семи вечера. Может, без двадцати, может, без пятнадцати.
– Люба в это время приезжает домой? – Чекалин как-то странно на него посмотрел.
– Нет. Кажется, она бывает позже. – Гавр почесал макушку и попенял своей глупости. – А действительно! Работает, ее мама говорила, до шести. Иногда задерживается, – вечерние пробки. С учетом этого она обычно в восьмом часу приезжала.
– Точно?
– Да. Так ее мама говорила. Я не отслеживал, – честно глянул на майора Гавр. – А тут без чего-то семь дверь хлопнула. Странно.
– Потом во сколько?
– Потом… – он снова полюбовался идеально шпаклеванным и побеленным потолком. – Ой, может, через час с небольшим. Не помню, простите.
– Хорошо. И потом?
– Уже ближе к десяти вечера. Это точно Люба была. Я слышал ее смех.
Гавр слегка покраснел, вспомнив, как рассматривал соседку в дверной глазок. Она смеялась, разговаривая с кем-то по телефону. О чем говорили, он не понял. Какой-то девчачий треп: да ладно, ты что, не может быть.
– И потом еще раз хлопнула дверь.
– То есть получается, Люба приехала, уехала и снова приехала? – оборвал воспоминания Гавра Чекалин вкрадчивым вопросом.
– Я не знаю, кто до последнего ее возвращения хлопал дверью! И после ее возвращения – тоже, – неожиданно взорвался Гавр и тут же прикусил язык.
Показалось опасным, что он назвал Любино возвращение последним. Сейчас прицепится к слову этот ужасный майор! И Гавр поспешил добавить:
– Вы можете просмотреть записи с камер. На подъездах их нет, но вся стоянка просматривается.
– Она могла бросить машину за углом, – нехотя возразил майор.
Конечно, он уже распорядился насчет записей, но их пока еще не подвезли.
– Не могла. – Гавр помотал головой. – Люба никогда не оставляла машину вне стоянки. Никогда!
– А если не было места?
– Подпирала кого-нибудь, а номер телефона под стеклом оставляла. Это была принципиальная позиция, ее мама об этом рассказывала и сама Люба.
Тут он, конечно, немного приврал, Люба на эту тему с ним не говорила, он просто в очередной раз подслушал ее телефонный разговор с подругой. Но майор этого проверить теперь точно не сможет. Люба и не подтвердит и не опровергнет, она мертва. Майор записывает, значит, поверил на слово. Уже неплохо.
Гавр немного расслабился, позволил себе внимательнее рассмотреть Чекалина, и даже немного его покритиковать.
Да, симпатичен. Харизматичен. Женщинам такие типажи нравятся, Гавр отслеживал в Интернете статистику. Но вот замуж за таких, как майор, идут крайне неохотно.
Слишком занят. Слишком погружен в себя. Слишком невнимателен к простым девчачьим капризам. С таким набором качеств семейной жизни не склеить. Гавр тут же подумал, что не удивится, если майор холост.
Он вот – Гавр Хлопов – не женат до сих пор по другой совершенно причине. Он еще не влюбился по-настоящему. Интерес к погибшей соседке Любе не в счет – это просто интерес, не более. А вот Чекалин эгоист, потому и одиночка.
– Так почему вы вышли на лестничную клетку в такое время, Хлопов? Что заставило вас сделать это?
В лицо Гавру вцепился невыносимо проницательный взгляд майора. Можно подумать, он все-все-все знает. Будто своими глазами наблюдал, притаившись на лестничной клетке этажом выше. Только его там не было. Гавр, когда вышел из своей квартиры, проверил: не было никого ни выше этажом, ни ниже. Чего же он так пялится на него?!
– Мусор выносил, – повторил Гавр, решив остатки правды не рассказывать ни под каким предлогом.
– В такое время?
– Воняло сильно. Рыбьи головы, – соврал Гавр.
Он чуть не фыркнул от того, как вовремя эта удачная мысль прострелила ему голову. В мусоре рыться, что ли, станут, рыбьи головы искать? Ага, как же! Даже если станут – наверняка кто-то в их подъезде кушал на ужин рыбу и головы в мусоропровод выбросил. Пусть ищут!
– Понятно. – Чекалин подписал пропуск, протянул его Гавру. – Можете быть свободны. Но постарайтесь из города никуда не уезжать, вдруг понадобится ваша помощь.
Гавр кивнул: он и не собирался. Его поездка должна состояться летом, а на ближайшие дни у него есть дела – особенного свойства. Он должен все хорошо обдумать, взвесить, набросать план действий. Ведь тот остаток правды, который он скрыл от следствия, мог сделать его очень- очень состоятельным человеком, н-да…
– Он что-то скрыл от нас, – произнес майор Чекалин, стоило за Хлоповым закрыться двери.
Женя поднял на него рассеянный взгляд – он уже час пытался составить отчет по делу о летнем разбое, и ничего не выходило. Вернее, выходило, но совсем не то, что нужно. Когда размышлял, все складывалось удачно, а стоило перенести выводы на бумагу, получалось, будто он вообще ничего не делал. Опрос свидетелей уместился на странице, поквартирный занял и того меньше. Никто ничего не видел и не слышал.
– Ты о чем? – тряхнул головой Женя.
– Этот Гавр Хлопов. – Майор ткнул пальцем в сторону двери. – Он ничего, по сути, не рассказал мне. Говорил много, толково, грамотно, а выхлопа нет.
Надо же! Женя вздохнул. Прямо как с его отчетом о летнем разбое. Напечатал много, а толку ноль.
– Что-то он недоговаривает.
Чекалин уставился в какую-то точку над Женькиной головой, и взгляд его застыл.
– А что, если он и есть убийца? Мечтал, мечтал о красивой соседке и не выдержал. Дождался, когда мать ее уедет. Да… – Алексей потер лицо ладонями. – Надо срочно записи с камер. Просмотр на тебе, Жень. Я жду постановления. Поедем в лес, твою мать, за подснежниками.
– А если этот Ломов врет?
– Может, и врет. Проверить-то надо. Говорил под протокол, и даже места на карте все указал. Не отреагировать мы не можем. Может, врет, а может, и нет.
– А если их перезахоронили давно? Вы станете по всему лесу ямы копать, а там пусто.
Женьке вдруг захотелось повредничать – настроение было отвратительным. И с отчетом просто беда, а он требовался срочно.
– У нас нет выбора, Женя, – помрачнел Алексей. – Дело с истерзанными трупами ни с места, а Ломов их опознал, к слову. Утверждает, что они из общины. – Люди, отвечавшие за захоронения, и в чьем распоряжении были карты.
– А если врет и не было там этих людей? Он сам их убил и…
Он запнулся под внимательным взглядом Чекалина, опустил голову.
– Женя, что-то не так? Ты чего такой ершистый сегодня? – Алексей получил сообщение на телефон, поднялся и пошел к шкафу. – Ломов не мог убить тех двоих, он на тот момент был в общине, его алиби подтвердилось. И Игоря Кузнецова, получается, убить не мог тоже – почерк убийств идентичен. Эксперты в один голос говорят: замучены одним человеком. Если сегодня в местах возможных захоронений обнаружатся тела, то это… Это будет взрыв такой силы, что представить не могу!
